Сергей Михайлович Сухопаров

Алексей Кручёных.  Судьба будетлянина

ka2.ruмногочисленным русским писателям, восприятие которых искажено и затруднено аномальным развитием русской литературы после октябрьского переворота, принадлежит и А. Кручёных, один из значительнейших русских футуристов. На родине этому провозвестнику новых форм в поэзии и живописи заткнули рот и связали руки, а за рубежом он практически не был известен. Лишь после того, как в 1973 году Владимир Марков издал в Мюнхене 500-страничный том важнейших произведений Кручёных, а Розмари Циглер обнародовала его тексты из московских архивов, признание поэта поклонниками авангардизма на Западе стало свершившимся фактом. Эти публикации дали толчок пусть не особенно пристальному, зато неизменному вниманию исследователей к его фонетическим экспериментам, и ныне без эпатажного «Дыр бул щыл» — непревзойдённого образчика  заумного языка  — претендующая на солидность антология поэтического авангарда немыслима.
         100-летие со дня рождения Кручёных побудило два небольших немецких издательства опубликовать в 1985 и 1986 годах переводы его произведений, причём Friedenauer Presse (Берлин) издало написанную в соавторстве с В. Хлебниковым и графически оформленную Натальей Гончаровой «Игру в аду» (1912) факсимильно, что не только представляет интерес для библиофилов, но и во всей полноте раскрывает эстетические устремления русских футуристов.
         Горбачёвская перестройка избавила русскую литературу от шизофренического деления на “советскую” и “антисоветскую”, покончила с идеологическими выкладками, согласно которым А. Ахматова, О. Мандельштам и В. Хлебников не могли рассчитывать на крохи с барского стола тиражей Д. Бедного, А. Фадеева или Г. Маркова. Был снят шлагбаум перед творческим наследием и так называемых белоэмигрантов, и репрессированных экстремалов от изящной словесности, дичайшим (самооценка) из которых был и остаётся Алексей Кручёных.
          Футуристическая поэзия никогда не была обращена к широкому читателю, поэтому не удивительно, что литературная реабилитация Кручёных в России идёт медленно. Возможно, благодаря предлагаемой монографии справедливость восторжествует: Сергей Сухопаров — страстный поборник вхождения „отца зауми” в круг  издаваемых  авторов.
          С 1984 года он заваливает украинские газеты заметками о Кручёных, много способствуя этим проведению 27 ноября 1986 года в Херсоне симпозиума к 100-летию со дня рождения поэта. Отличился Сухопаров и здесь: распространил среди участников форума методическое пособие, где, наряду с биографическим очерком, исчерпывающе систематизирована отечественная и зарубежная библиография, а также выдвинуты первоочередные задачи научных изысканий. Эта 17-страничная книжица тиражом в 300 экземпляров — первое типографское издание о Кручёных (как таковом, а не попутно, заодно и т.п.) на его родине спустя более чем полувековой перерыв: брошюра И. Терентьева «А. Кручёных грандиозарь» вышла в 1919 году, а московский сборник «Жив Кручёных!» с текстами Б. Пастернака, С. Третьякова, Д. Бурлюка, Т. Толстой-Вечорки и С. Рафаловича — в 1925-м.
         Итак, идеологические скрепы более не препятствуют изданию выламывающихся из филистерской концепции соцреализма произведений Кручёных, тем паче книг о нём. Беда в другом: крах социалистической экономики самым печальным образом отразился на деятельности бывших советских издательств, включая столичные. Тому, что автора из Херсона не встретили там в распростёртыми объятиями, удивляться не приходится. Но мир не без добрых людей: Германский фонд промышленных предприятий в поддержку науки содействовал приезду Сухопарова в Кёльн, а Общество друзей Кёльнского университета предоставило финансовую помощь для издания его книги. С технической точки зрения она следует канонам штучной продукции Кручёных: электронный макет книги подготовлен к печати самим автором, а тиражи научной серии «Arbeiten und Texte zur Slavistik Herausgegeben von Wolfgang Kasack» массовыми не назовёшь.
         Генннадий Айги, пропагандируя Кручёных, называет его  неизвестнейшим из знаменитейших.  Первое в отношении Германии не совсем корректно, а предлагаемый вниманию читателя пионерский труд Сергея Сухопарова способен, смеем надеяться, в недалёком будущем лишить максиму Айги печальной остроты и в России.
Вольфганг Казак.  Поэт запоздалого признания.
Предисловие к первой монографии о А. Кручёных // Алексей Кручёных в свидетельствах современников.
Составление, вступительная статья и комментарии Сергея Сухопарова. München:  Verlag Otto Sagner. 1994. С. 9–12.





Оглавление
•  Введение
  •  1886–1907. Херсон, Одесса. Юность. Начало художественной деятельности
    •  1907–1910. Москва. Выставки художественных работ. Юношеские стихотворные опыты. Первое знакомство с футуристами

        •  1909–1910. Начало русского авангардизма
          •  1912. «Игра в аду». Творческое содружество с Хлебниковым.
            •  1913. «Пощёчина общественному вкусу». Группа «Гилея»

          •  1913–1914. Заумь
        •  1914–1919. На Кавказе. Синдикат футуристов. Группа «41°»
      •  1919–1928. Возвращение в Москву. Сотрудничество с ЛЕФом
   •  1930–1956. Оклеветанный и исключённый из литературной жизни
•  1956–1968. Запоздалое признание




Вместо послесловия
ka2.ruСергеем Сухопаровым я познакомился осенью 1991 года в издательстве «Столица», где редакцией поэзии заведовал мой друг-земляк Борис Романов. Сергей пришёл к нему после долгих и безрезультатных попыток опубликовать объёмный однотомник А. Кручёных, снабжённый им комментариями и редкими фотографиями. Ознакомившись с содержанием рукописи, Борис сразу же включил книгу в темплан издательства, сопроводив её своей аннотацией. Потом мы втроём гуляли по промозглой постперестроечной Москве, с вожделением поглядывая на многочисленные кооперативные кафе и рестораны с недоступными для нас ценами. Согревали только разговоры о футуризме.
         К этому времени уже регулярно проводились Хлебниковские чтения в Астрахани, Ленинграде, да и значимость Велимира для русской культуры мало у кого из образованных людей вызывала сомнение. К Кручёных же — даже в среде хлебниковедов — отношение было настороженное; некоторые считали его явлением второстепенным и уж, конечно, несопоставимым не только с Хлебниковым, но даже с Маяковским. Сергей был рад, что его труд наконец-то нашёл издателя, и все же относительно выхода книги был настроен менее оптимистично. В то время я ещё не знал о подводных камнях в среде авангардоведов и был немало удивлен, услышав, что один хлебниковед (не хочу называть его имя), мягко говоря, не разделяет радости от предстоящего издания.
         Вскоре опасения Сергея оправдались. Многие издательства стали разоряться, рухнула и «Столица», а сухопаровская рукопись бесследно исчезла.
         Но у нас завязалась оживленная переписка. Сергей присылал мне кипы херсонских газет на русском и украинском языках. Вёл рубрику «Херсон: Культура трёх столетий» в отдельном приложении к газете «Трибуна». Свой город, похоже, Сухопаров любил не меньше, чем футуризм, ведь „где футуризм, Бурлюки, авангард вообще, там и Херсон обязательно…”. Он много времени проводил в архивах, разыскивая любые упоминания о связи авангардистов с его родиной. Так, в 1991 г. им была найдена статья анонимного автора о пребывании в Херсоне в 1911 г. «Салоне» В. Издебского, о чём ранее в литературе не упоминалось. Незадолго до отъезда в Германию он встречается в Москве с Г. Айги и записывает его размышления о современной отечественной культуре, после чего 2 марта 1993 г. публикует в своём приложении интервью и фотографию поэта с его женой Галиной. Там же публикуются и «Письма Алексея Кручёных к Лиле Брик», предоставленные Сергею В.В. Катаняном, кинорежиссёром, сыном известного биографа Маяковского В.А. Катаняна. Письма предваряет статья Сергея, где он скрупулёзно исследует вопрос, когда и где мог познакомиться поэт с музой Маяковского. Вообще же своим упорством и стремлением найти в биографии поэтов что-то новое, для обычных читателей малосущественное, он чем-то напоминал мне А.Е. Парниса (которого Сергей, кстати, весьма уважал).
         Большинство фотографий и статей были сделаны самим Сухопаровым, но иногда под другой фамилией, что для меня он отмечал авторучкой: „Это я”. Впервые были напечатаны эссе Павла Кричевского «Бродский и футуризм», воспоминания племянницы поэта Ольги Кручёных «Мой дядя» и др. В № 44–46 Сухопаров помещает журнальный вариант главы из неопубликованной книги «Херсонские страницы русского авангарда» «Ясные звёзды юга разбудили во мне халдеянина… (Хлебников в Чернянке и Херсоне)».
         Поразительно, как в его маленькой комнатке в общежитии умещалось столько его единомышленников. Здесь собирались члены «Клуба литераторов», херсонские поэты-авангардисты, был здесь и шотландский автор визуальных книг Телфер Стокс, приехавший в Херсон вместе с литератором Ю. Нечипоренко.
         В конце 1992 г. в Музее современного искусства «Восток» мы задумали провести Международную конференцию по авангарду, и я пригласил на неё Сергея, но, к сожалению, письмо пришло за день до его второй поездки в Германию. В октябре он писал мне: „Очень тронут Вашим приглашением принять участие в конференции! Мне есть что сказать”.
         Потом Сергей пропал. Компьютеров тогда ни у кого из нас не было, и никто из знакомых мне авангардоведов до сих пор не знает, где он и что с ним. Но остались его воспоминания «Три недели в Западной Германии», много других материалов, которые вполне заслуживают публикации.
А. Гарбуз. Февраль 2020

Персональная  страница  А.Е. Кручёных
           карта  сайтаka2.ruглавная
   страница
свидетельстваисследования
                  сказанияустав
Since 2004     Not for commerce     vaccinate@yandex.ru