Заботясь о смягчении нравов, я многого не успел сделать.
Велимир Хлебников. Ответы на анкету С.А. Венгерова
Прости меня, Велимир Хлебников, за то, что греюсь у огня чужих редакций. За то, что издаю свою,
а не твою книжку. Климат у нас, учитель, континентальный.
Виктор Шкловский. ZOO или Письма не о любви
В.Б. Шкловский — кающаяся Мария Магдалина хлебниковедения.
Грешница, омывающая душу слезой покаяния. Стало быть, не вопленица, а плачея.
Плачея не в слёзную лужу Маяковского, а в три так называемых ручья: 1) о чужом огне; 2) о книгоиздательских причудах; 3) о русской зиме, бессмысленной и беспощадной.
Иными словами, буран заплевал снегом костёр души, без камелька печатни «Геликон» пиши пропало. Возможен и другой перевод: пурга и камин ОГИЗ.
Как бы то ни было, человек сам напросился в тряпичные куклы на игралище однокоренных слов
простить | упростить | опроститься | опростоволоситься.
И учитель простил ученика однокоренным образом: опростоволосо опростил.
А то с чего бы это плачее-плакуше бороздить Хлебникова поле.
С Кручёныхом, наставником Шкловского в зауми, вышло того поучительнее:
влепил принародно Хлебникову Азефа-иуду.
И что.
А то: жил Кручёных, жив Прощённых.
Даже фигу в кармане Азеф-иуда не состроил.
Называется забота о смягчении нравов.
