геты

И всё благодаря Анфисе Абрамовне, вовремя приструнила. Исправленному верить: не Марк Аврелий, а Траян первым распорядился преследовать христиан уже за одно их имя. Отеческий наказ племяннику того самого Плиния Секунда, который приобщил бастарнов к германцам. Давно я подозревал, что возненавижу Траяна — как в воду глядел.

А ещё Анфиса Абрамовна пишет, что вызывать духов, как Гитлер Эрманариха (вашим салом по вашим сусалам, батенька), не весьма похвально. И обязалась не отлынивать от проф. Д.Я. Самоквасова — просто из чувства локтя, по-товарищески. Читаю дальше: сведения о даннических обязательствах Рима шибают отсебятиной, где ссылки на источники? С бастарнами вообще каша. И ещё ряд ценных замечаний.

Уфф, пронесло. Отнынѣ можно не чахнуть надъ ятями и тонкостями родительнаго падежа существительныхъ мужескаго, женскаго и средняго рода, вымучивая переписку съ призракомъ В. Хлѣбникова.

В это время у римлян началась упорнейшая война с даками, которыми правил Децебал, человек, обладавший в военном деле и познаниями незаурядными, и опытом изрядным, способный и напасть в самый удобный момент, и вовремя отступить, знаток засад и мастер открытого боя, умевший и победой пользоваться разумно, и не терять голову при поражении. Вот почему он долго был достойным противником римлян. Я называю их даками, потому что этим именем пользуются и они сами, и римляне, хотя мне хорошо известно, что некоторые греческие писатели — правы они или нет — именуют их гетами, ибо те геты, которых я знаю, живут за Гемом возле Истра. ‹...›
     Децебал ‹...› обязывался выдать оружие, военные машины и ремесленников, их изготавливавших, возвратить перебежчиков, разрушить укрепления и покинуть захваченную территорию, а, кроме того, считать своими друзьями и врагами тех же, кого считают таковыми римляне, не укрывать никого из дезертиров и не принимать на службу ни одного солдата из пределов Римской державы (он ведь бóльшую и лучшую часть набрал оттуда, убеждая людей переходить к нему). Вынужденный на всё это согласиться, он пришёл к Траяну и, припав к земле и смиренно приветствовав его, сложил оружие. ‹...›
     Когда до него дошли сведения, что Децебал, действуя во многих отношениях вопреки договору, и оружие запасает, и перебежчиков принимает, и укрепления восстанавливает, и посольства к соседям отправляет, и вред чинит тем, кто прежде не был с ним заодно, и даже отобрал у язигов часть их земель (которые Траян впоследствии, когда они об этом просили, им не вернул), тогда сенат вновь объявил его врагом, и Траян, не доверяя командование другим военачальникам, предпринял против него новую войну, лично возглавив войска ‹...›
     Когда Траян прибыл в Рим, к нему явились многочисленные посольства от различных варварских народов, в том числе и от индийцев. Он устроил игры продолжительностью в сто двадцать три дня, во время которых было убито одиннадцать тысяч диких и домашних животных, а в боях участвовали десять тысяч гладиаторов. В это же самое время он вымостил камнем гать через Помптинские болота и многие дороги обустроил великолепными строениями и мостами. Кроме этого, он пустил в переплавку все стёршиеся монеты.
ka2.ru

Адриан ‹...› объезжал одну провинцию за другой и, посещая различные области и города, инспектировал все гарнизоны и крепости ‹...› Он упражнял воинов во всех видах боя, награждая одних и браня других, и учил их всему, что необходимо делать. И для того, чтобы они должным образом исполняли свои обязанности, имея перед глазами его пример, он неизменно следовал строгому образу поведения, любой переход совершая либо пешим, либо верхом, и не было случая, чтобы он сел в колесницу или повозку.
Ни в зной, ни в стужу он не надевал головного убора, но и среди германских снегов, и под палящим египетским небом шёл с непокрытой головой. Вообще говоря, примером своим и наставлениями воинство всей державы он так обучил и дисциплинировал, что и поныне установленные им тогда порядки являются законом службы. Именно этим в первую очередь и объясняется то, что, за редким исключением, он жил в мире с чужеземными народами, ибо они, видя его боеготовность и не только не подвергаясь нападению, но ещё и получая деньги, не предпринимали никаких враждебных действий. ‹...› варвары испытывали страх перед римлянами и, сосредоточившись на своих собственных делах, обращались к Адриану как к третейскому судье в своих междоусобных спорах. ‹...›
Римлянам не составляет никакого труда перебросить мосты через речные потоки, поскольку воины постоянно занимаются этим в ряду прочих военных упражнений во время своих учений на Истре, Рене и Евфрате. Используют же они следующий способ (о котором, наверное, не всякому известно). Корабли, с помощью которых через реку возводится переправа, имеют плоское дно; их ставят на якорь немного выше по течению от того места, где должен быть мост. Затем, по условному знаку, сначала пускают вниз по течению один корабль, ближайший к занятому ими берегу. Когда же он подплывет к месту расположения наводимого моста, они бросают в воду корзину, наполненную камнями и привязанную канатом, наподобие якоря, и корабль, удерживаемый таким образом, останавливается близ берега, и с помощью досок и мостков, которые в большом количестве везут на корабле, они тотчас же делают настил непосредственно в месте высадки. Потом они спускают следующий корабль на небольшое расстояние от первого, вслед за ним еще один и так далее, до тех пор пока они не доведут мост до противоположного берега. Корабль, ближайший к вражескому берегу, снабжен башнями с бойницами, лучниками и катапультами. ‹...›
ka2.ru

Марк ‹...› принял имя Германика (мы называем германцами тех, кто обитает в северных землях).
‹...› язиги, увидев, что римляне за ними следуют по пятам, остановились, рассчитывая легко их опрокинуть, поскольку те были непривычны двигаться по льду. И часть варваров стремительно бросилась прямо на них, другие поскакали, чтобы окружить их с флангов, ибо кони были хорошо приучены скакать и по такой поверхности. Римляне же, увидев это, не испугались, но, сомкнув строй и одновременно развернувшись во все стороны лицом к врагам, в большинстве своем положили свои щиты и, упираясь на них одной ногой, чтобы меньше скользить, встретили нападение; одни хватались за уздечки, другие за щиты и копья атакующих, тянули их на себя и, сойдясь таким образом врукопашную, опрокидывали и людей, и коней, которые при столкновении не могли удержаться и скользили. ‹...›
Язиги были разбиты и пришли просить о мире, причём сам Зантик умолял об этом Антонина. Дело в том, что ранее другого своего царя, Банадаспа, они заключили в оковы за то, что он пытался вступить с ним в переговоры; но теперь все первые мужи явились вместе с Зантиком ‹...› Император и в самом деле хотел их полностью истребить. Что они ещё и тогда были сильны и причинили римлянам великие бедствия, это хорошо видно как из того, что они возвратили сто тысяч пленных, которые всё ещё оставались у них в руках и после того, как многие были проданы, умерли или бежали, так и из того, что они незамедлительно предоставили в качестве вспомогательного войска восемь тысяч всадников, из которых пять тысяч пятьсот Марк отправил в Британию. ‹...›
Только одна вещь не позволила ему достичь счастья, а именно то, что, воспитав своего сына и дав ему насколько возможно лучшее образование, он совершенно в нём разочаровался. Но об этом речь будет дальше; ибо история наша теперь переходит от золотого правления к царству железа и ржавчины, каким оказалось в то время государство римлян. ‹...›
ka2.ru

Коммоду было девятнадцать лет, когда умер его отец, оставив ему многочисленных опекунов из числа лучших сенаторов. Пренебрегая их советами и назиданиями, он, заключив перемирие с варварами, устремился в Рим, поскольку терпеть не мог тяжелых трудов и всей душой жаждал беззаботной жизни в Городе. ‹...›
Коммод даровал мир бурам, когда они отправили к нему послов. ‹...› он заключил с ними мирный договор, взяв заложников и возвратив множество пленных, которые были взяты бурами, а также пятнадцать тысяч, захваченных прочими. Остальных он заставил дать клятву, что они никогда не будут ни селиться, ни пасти скот на той части своей земли, которая находится на расстоянии ближе сорока стадиев от Дакии. Когда же и двенадцать тысяч даков, живших вдоль границы, были изгнаны из родных мест и собирались идти на помощь остальным, тот же самый Сабиниан отвлёк их от этого намерения, пообещав, что им будет предоставлена земля в нашей Дакии. ‹...›
     В его правление было также несколько войн с варварами, живущими за Дакией; в этих войнах стяжали себе славу Альбин и Нигер, которые позднее сражались против императора Севера ‹...›
     Коммод, целиком посвятивший себя состязаниям колесниц и всяким беспутным занятиям, можно сказать, вообще не выполнял никаких государственных обязанностей, и Перенний, будучи вынужден заниматься не только военными, но и всеми прочими делами, управлял государством. Соответственно и воины, когда происходило что-то, что им было не по нраву, возлагали вину на Перенния и таили против него злобу. ‹...›
     Коммод полностью предался удовольствиям, посвятив себя гонкам на колесницах, а государственным обязанностям не уделял ни малейшего внимания, но даже если бы он и был ими озабочен, то не смог бы исполнять их из-за своего изнеженного нрава и неопытности. ‹...›
     Основную часть своей жизни Коммод посвящал развлечениям, лошадям, звериным травлям и гладиаторским боям. В самом деле, помимо того, что он устраивал дома, Коммод и на глазах народа часто убивал и множество людей, и многих животных. Так, в течение двух дней подряд он один, своими собственными руками прикончил пятерых гиппопотамов и двух слонов, а вдобавок убил несколько носорогов и жирафа.
ka2.ru

‹Антонин Каракалла› всех жителей своей державы сделал римскими гражданами — на словах это было оказанием чести, на деле же цель его заключалась в увеличении за их счёт поступлений в его казну, поскольку неграждане большинством из названных налогов не облагались. ‹...› он часто говорил: „Лишь мне одному, и никому более, надлежит иметь серебро, дабы я мог преподносить его солдатам”. ‹...›
У германцев же он отнюдь не вызывал восторга и не произвёл на них впечатление человека мудрого и мужественного, но прослыл отъявленным лжецом, простаком и жалким трусом. ‹...›
Тем не менее во время вынужденных и необходимых походов Антонин был прост и неприхотлив и с усердием разделял тяготы военной службы наравне с остальными, ибо он и шагал, и бегал вместе с воинами, обходясь без купания, не меняя одежды и питаясь только солдатской едой. Он также часто отправлял послания вражеским предводителям, вызывая их на поединок. Однако обязанности военачальника, в которых ему следовало быть наиболее сведущим, он исполнял довольно плохо, словно полагал, что победа достигается воинскими трудами, а не мудрым руководством. ‹...›
Многие из населявших побережье самого океана в устье реки Альбы отправили к нему послов, ища дружбы с ним, дабы получить денег. Ибо, когда он поступил так, они выдвинули свои требования, угрожая войной, и он был вынужден всем им уступить. И даже если достигнутое соглашение и противоречило их замыслу, то, увидев золото, они покорились. Ибо им он дал настоящий металл, тогда как для римлян держал наготове фальшивое золото и серебро, изготовленные из посеребренного свинца и позолоченной меди.
Кассий Дион Коккейан. Римская история. Книги LXIV–LXXX.
СПб.: Филологический факультет СПбГУ; Нестор–История. 2011. C. 67–295.

Кассия Диона Коккейана (163/164 – после 230), он же Луций Клавдий Кассий Дион, прозвали римским греком: родом из Малой Азии, обучался у софистов и писал по-гречески. При этом отец его был сенатором, то есть Дион принадлежал к высшему сословию Рима по праву рождения. Молодой аристократ прибыл в столицу империи в самый разгар скотобойни Коммода и пережил его убийцу, мстителя убийцы, убийцу мстителя и ещё десяток самовластительных злодеев. Денежно-финансовые мероприятия Каракаллы он ощутил на собственном кошельке, о проделках Траяна знал с чужих слов. Но покрывать этого пройдоху, Виктор Платонович, и не подумал. Чёрным по белому: император, празднуя сокрушение Дакии, под шумок изъял из обращения золото и серебро своих предшественников и перечеканил, испортив (см. таб. 1).

Это я вызываю на себя дух В.П. Петрова, самоквасовского супостата. Как видим, вопрос о том, почему в повисленских и поднепровских кладах так мало серебра Нерона и Домициана, а верхний предел чеканки определяют по задиристому профилю Септимия Севера, вполне может решиться в пользу дако-гетских переселенцев. Но поспешать за ними на чужбину обещаю с оглядкой: у прошлого длинные руки.

Система денежного исчисления на всей территории Римской империи основывалась на серебряном денарии, равном 4 сестерциям. Проведение её в жизнь, без сомнения, возводится к правлению Августа. Эта система была обязательна; к обращению допускались только монеты, чеканенные по образцу денария. ‹...›
Монетная система Цезаря исходила из биметаллизма, то есть взаимопривязки цены золота и серебра. В более раннюю эпоху это соотношение, вероятно, было 1 : 10. При Цезаре оно составляло 1 : 12, на нём он основал свою чеканку монет, по которой 1 золотой денарий (denarius aureus) равнялся 25 серебряным денариям, 100 сестерциям или 400 ассам. ‹...›
Соотношение 1 : 12 просуществовало до правления Нерона. К эпохе Траяна оно было 1 : 10.3, во время Септимия Севера — 1 : 9.3. Здесь мы имеем дело в большей степени с экономией при чеканке, нежели с изменением в цене металлов: правительство получало прибыль серебром. Ценностное соотношение 1 : 12 давало бóльшую прибыль, чем если бы вместо 10 денариев на один золотой чеканили только 9 денариев. Таким образом, пришли к скрытому, но весьма определённому монометаллизму: серебро постепенно превратилось в простую разменную монету, оно больше не соответствовало действительной своей цене. ‹...›
     ‹...› пользующийся дурной репутацией Домициан, чьё провинциальное управление было исключительно похвальным, чеканил наиболее полновесные денарии. Два великих военных императора основательно испортили монету, а именно: Траян — золото, Север — серебро. Свежие листья лавра, которые они прибавили к поблёкшему венку римской военной славы, стоили недёшево. После короткого подъёма при Адриане и судорожных колебаний экономики при позднейших императорах, в III веке, начиная с Каракаллы, начался быстрый и неудержимый спад. Монеты из золота становились всё легче, и в конце концов золотомонетное дело было полностью загублено. Что касается серебряных денариев, то их чеканка ухудшилась ещё при Нероне: из фунта били уже не 84, а 96 единиц платежа.
     Естественно, позже из обращения исчезли старые полновесные монеты, в то время как мелкие были в ходу ещё долгое время ‹...›
     После Нерона ‹...› быстро возростало и другое зло: сплавы на основе дешёвых металлов. ‹...› С эпохи правления Севера речь уже идёт не о сплавах, а о прекращении хождения серебра вообще. Новые денарии выглядели совершенно как прежние, однако содержание в них благородного металла варьировалось от 10 до 20%. Это привело к тому, что они оказались востребованы даже меньше медных: те были всё-таки настоящими. ‹...›
     Если рассматривать военные вопросы с финансовой стороны, то главной статьёй тут является жалование. Цезарь установил его в размере 225 денариев: сумма, которая в его времена, вероятно, была уместной и которая оставалась неизменной вплоть до правления Домициана. Домициан увеличил её до 300 денариев. Это привело к опасным сложностям, государственная казна пришла в беспорядок. Позднее жалование больше не увеличивалось. Ухудшение качества монет солдат не затронуло, поскольку жалование выплачивалось золотом.
Теодор Моммзен. История римских императоров
(по конспектам Себастьяна и Пауля Хензелей 1882–1886). СПб.: Ювента. 2002. С. 238–262.

Итак, показания Диона Кассия работают на проф. Д.Я. Самоквасова: при Траяне серебро предыдущих императоров изымается для перечеканки — раз, даки (самоназвание) отнюдь не то же самое что геты — два. Даки скорее горцы, геты — определённо жители равнин. Делаем зарубку на память и возвращаемся к серебру Септимия Севера — верхней временнóй планке богатейших повисленских и поднепровских кладов.

Следуя Моммзену, отсутствие в русских (по Самоквасову) тайниках денариев более поздней чеканки можно истолковать следующим образом: Каракалла так испортил серебро, что принимать монеты с его кучеряво-насупленным подобием в уплату за меха, воск, янтарь и т.п. мог только сумасшедший. Это римскому гражданину отказаться от посеребренного свинца и позолоченной меди смерти подобно, варвара принудить к торговле себе в убыток некому.

Древние римляне славятся рассудительностью, и вдруг узнаём, что ратный труд у них вознаграждался исключительно золотом. Закавыка, следует вникнуть на всякий случай. Начнём с допущения, что легионер щедрого Домициана получает жалованье серебром. По Моммзену, в легионе 5300 бойцов; итого 300·5300 = 1590000 денариев солдатского жалования. Денарий Домициана тянет в среднем на 3,5 г.; итого 5,565 тонн серебра одному только легиону. В империи приблизительно тридцать легионов; итого 167 тонн денежного довольствия вооружённым силам ежегодно. Легионер до выхода в отставку служит 25 лет, и свои накопления держит при себе. Разумеется, на марше все деньги подразделения в обозе. Южная граница империи достигает 25° с.ш., гужевое тягло зачастую оказывается в условиях безводья и бескормицы. При этом за один ауреус Домициана (7.64 г.) дают 25 денариев (3.5·25 = 87 г.), 11-кратная разница веса. Оплачивать пот и кровь легионеров золотом разумно хотя бы из этих соображений.

А будут варвары из года в год подламывать оси телег многопудьем (своя ноша не тянет) или зароют деньги у чёрта (Велеса) на рогах (подальше положишь — поближе возьмёшь) — их личное дело. Вот почему свои счета по данническим обязательствам Рим гасил не медью, разумеется, но и не золотом. Серебром же императоры откупалась полновесным (скупой платит дважды) — не исключая, согласно показаниям Диона Кассия, отъявленного лжеца, простака и жалкого труса Каракаллу (простак явно мимо: фальшивомонетчики действуют по расчёту; да и трус на поединки не ходок). При этом Дион сообщает, что германцы не шли на уступки, пока их не соблазнили золотом. Быть того не может, чтобы Каракалла действовал в ущерб своим легионерам (императоры не опускались до вознаграждения ратного труда серебром, если верить Моммзену) перед броском на парфян. Впрочем, ему позарез нужно было замирить Германию, чтобы как можно скорей убыть за лаврами Александра Македонского. Чемоданное настроение. Отступнóе чистым золотом, так и быть. Зря, что ли, перечеканили (см. таб. 1) казну. Веселись, блондины. До возвращения легионов на Рейн.

тправившись из Италии и остановившись на берегах Истра, он стал управлять северными областями своей державы ‹...›. Всех тамошних германцев он расположил к себе и вступил с ними в дружбу; кое-кого из них брал к себе в отряды и в личную свою охрану, предварительно отобрав самых бравых и цветущих. Часто, сняв с себя римский плащ, он менял его на германскую одежду, и его видели в плаще с серебряным шитьём, какой носят сами германцы. Он накладывал себе светлые волосы и зачесывал их по-германски. Варвары радовались, глядя на всё это, и любили его чрезвычайно. Римские воины тоже не могли нарадоваться на него, особенно благодаря тем прибавкам к жалованью, на которые он не скупился, а ещё и потому, что он вёл себя совсем как воин: первый копал, если нужно было копать рвы, навести мост через реку или насыпать вал, и вообще первым брался за всякое дело, требующее рук и телесного усилия. У него был простой стол; случалось, что для еды и питья он пользовался деревянной посудой. Хлеб ему подавали своего изготовления: он собственноручно молол зерно — ровно столько, сколько нужно было на него одного, замешивал тесто и, испекши на углях, ел. От всего дорогостоящего он воздерживался; пользовался только самым дешёвым, тем, что доступно и беднейшему воину. Он старался создать у воинов впечатление, что ему очень приятно, когда его называют не государем, а боевым товарищем. В походах он чаще всего шёл пешим, редко садился в повозку или на коня; свое оружие он носил сам. Случалось, он на своих плечах нёс значки легиона, огромные, да ещё щедро украшенные золотом, так что самые сильные воины едва могли нести их. Благодаря этим и другим такого рода поступкам в нём полюбили воина; его выносливость вызывала восхищение; да и как было не восхищаться, видя, что такое маленькое тело приучено к столь тяжким трудам.
Геродиан. История императорской власти после Марка. СПб.: Алетейя. 1995. С. 176–177.

Каракалла, на месте оценив исходящую от германцев угрозу, находит путь к их сердцам: туземная одежда, парик цвета льна (зачёс по-германски — узел волос над правым виском), личная охрана из местных. С точки зрения северян (Дион Кассий: мы называем германцами тех, кто обитает в северных землях) — золото, а не император. В это же самое время честолюбивый коротышка заручается любовью и, соответственно, верностью своих бойцов. Обеспечив северо-западные тылы, Каракалла уходит в Дакию, наводить порядок и там. О боях не сообщается, но император берёт заложников: „Даки, разорив (при Макрине. — В.М.) часть провинции Дакия и выказав стремление к дальнейшим завоеваниям, остановились после того, как получили обратно заложников, которых Каракалла взял у них под предлогом заключения союза” (Кассий Дион Коккейан. Римская история. Книги LXIV–LXXX. СПб.: Филологический факультет СПбГУ; Нестор–История. 2011. С. 331–332).

Сами, стало быть, мира запросили. Похвально, похвально. И поощряет новоявленных союзников серебром без лигатуры, из старых запасов. Таковое Дион Кассий больше не увидит до конца своих дней. И его дети тоже. И дети детей.

Каша, насколько я могу судить по личному опыту, безнадёжно испорчена в двух случаях: 1. пересолена, 2. подгорела. Мою кашу с бастарнами Анфиса Абрамовна нахваливает не весьма. На промойку — раз, отвариваю бастарнов по-баварски — два. Без единой крупицы воображения, мэм.

Теодор Моммзен (1817–1903) являет собой величайшую немецкую добродетель — основательность — и величайший немецкий порок — племенное чванство. О чём его «Römishe Kaisergeschichte»? О том, что римляне в целом народ напористый, но до упёртости немцев им крепчать да крепчать. За примерами далеко ходить не надо: римлянин Тацит, будучи в недоумении, отнести бастарнов к сарматам или к германцам (иных уж нет, а те далече), прилагает к ним ту же мерку, что и к заведомым предкам славян; гольштинец Моммзен уверенно причисляет бастарнов к арийской (памятуя разнарядку А. Розенберга и Й. Геббельса) расе.

ракийские племена населяли области по правую и левую сторону Нижнего Дуная в обеих Мёзиях, Дакию, позднее завоеванную Траяном, и области вплоть до Чёрного моря в направлении Константинополя. Между ними существовали кельтские и германские вкрапления, например бастарны. ‹...›
Аврелиан отказался от Дакии, где, определённо, жило ещё много римлян, и переселил жалкие остатки дакийцев, поскольку те желали оставаться под римским владычеством, в Дарданию на правый берег Дуная. ‹...›
Земли между областями римлян и готов населяли карпы, препятствуя их непосредственному соседству по границе. Аврелиан оставил варваров на своих местах, Проб, напротив, перевёл бастарнов, родственное им германское племя, жившее рядом с карпами, через Дунай на правый берег и поселил их там. ‹...› В 295 г. Диоклетиан переселил карпов в Мёзию. Это мероприятие имело две стороны: римляне избавились от обоих народов как от неудобных соседей, однако с тех пор весь левый берег Дуная перешёл в руки готов.
Теодор Моммзен. История римских императоров
(по конспектам Себастьяна и Пауля Хензелей 1882–1886). СПб.: Ювента. 2002. С. 345–370.

„Кельтские и германские вкрапления” — это как? Порознь или кельтско-германские („немного кельты, немного германцы” М.Б. Щукина)? Но Дионисий Периегет о германцах и бастарнах сообщает следующее:

след за тем Тирренская земля, к востоку от которой начинаются Альпы — из самой их середины влекутся вниз воды Рена к самому дальнему потоку Северного моря.
Рядом с Реном рождается священный Истр — тот самый, текущий на восток вплоть до Евксинского моря, где он извергает всю пену волн, извиваясь пятью устьями вокруг Певки. К северу от него на широком пространстве живёт множество племён вплоть до устья Меотийского озера: германцы, саматы, геты и бастарны; неизмеримая земля даков и сильные аланы ‹...›.
Дионисий Александрийский (Периегет). Описание Ойкумены. Вступ. статья, пер. и комм. Е.В. Илюшечкиной.
Вестник Древней истории. 2006, №1. С. 235.

Дионисий дальше родной Александрии, кажется, не бывал; его поэма — переложение гекзаметрами найденных в местной библиотеке сочинений географов и путевых заметок землепроходцев. Некто бывалый обозревает Северное Подунавье с запада на восток; его саматы — языги-метанасты, кочующие между германцами и Дакией; в сильных аланах узнаём роксоланов низовьев Истра-Дуная. Но что значит геты и бастарны? Геты живут выше по течению, ближе к языгам? Или бастарны — смежники гетов по долготе? но в таком случае кто из них севернее (германистей, по Диону Кассию)? Земля даков неизмерима вдоль по Дунаю или вдаль, к истокам Вислы?

Детские вопросы, но привели к маленькому открытию. Оказывается, перечислительный союз ‘и’ у Дионисия нагружен существенными подробностями. Ибо в подлиннике (стихи 304, 305) значится:

Γερμανοί, Σαμάται τε, Γέται θ’α̃μα, Βαστάρναι τε · Δακω̃ν τ’άσπετος αί̃α και άλκήεντες Άλανοί

Для перепроверки, Анфиса Абрамовна, буде таковая разразится, скормите поисковику любые два слова этой строки, и тот выведет вас на книгу Franciscus Passow MDCCCXXV (т.е. 1825) года издания. Есть и более древние перепечатки Дионисия, но там греческий шрифт менее разборчив.

Сложнее найти достойный латинский перевод. Обнаруженный мной образчик полноты подлинника не раскрывает:

Germani, Sarmatæque, Getæque simul, Bastarnæque: et Dacurum immensa tellus, & strenii Alani

Дело в том, что в «Древнегреческо-русском словаре» И.Х. Дворецкого 1958 г. (т. 1, с. 768) θ’α̃μά переводится ‘плотной массой, густо’, в то время как в его же «Латинско-русском словаре» 1949 г. (с. 932) simul означает ‘одновременно, в одно и то же время, совместно с; вместе’.

Поэтому на русский язык сообщение Дионисия о гетах и бастарнах переводить следует приблизительно (разночтений союза και намеренно не касаюсь — и там есть о чём поразмышлять) так:

Германцы, Сарматы, скопище Гетов и Бастарнов: обширнейшая земля Даков и могучие Аланы

Полагают, что Дионисий жил во время правления Адриана (или Домициана, мнения расходятся; см. ВДИ, 1948, №1, С. 362). Провинция Дакия времён Адриана уже наводнена переселенцами; стало быть, засвидетельствованное очевидцем засилье на занимаемой (в том числе и) даками территории гетов и (вперемешку? через двор, в одних селениях?) бастарнов следует отнести к правлению Домициана, Нервы или первоначальных лет того, что «Слово о полку» знает как вѣчи Трояни. В любом случае, дословный перевод ст. 304 Дионисия Периегета свидетельствует в пользу проф. Д.Я. Самоквасова. С единственной поправкой: не гето-дакские, а гето-бастарнские беженцы из оккупированной Дакии в Повисленье и Поднепровье.

Потом, потом. Не отвлекаться от Моммзена. У него речь о готөах, и бастарны уже родственное им племя (при этом император Проб из человеколюбия переводит родню готөов за Дунай). Соискатель степени магистра Фёдор (Фридрих) Браун берёт под козырёк: Jawohl, Herr Nobelpreistäger! Dies ist ein deutscher Stamm in Osten! А уж сиволапым русопятам без немцев тем паче нет спасенья: проф. Д.Я. Самоквасов немедленно сдаётся на милость победителя, стоит Моммзену заявить:

105 г. началась вторая война с даками, якобы из-за того, что Децебал не соблюдал условий мира и напал на языгов, но на самом деле она была начата потому, что Децебал и даки казались Траяну ещё слишком сильными, для того чтобы могли смириться с положением клиентелы Рима, так что он решил не только усмирить их, но и подчинить, и уничтожить. Такое решение Траян принял абсолютно самостоятельно и добровольно. Возможно, его привлекло богатство страны, с которым он познакомился в первую войну, и золотые рудники, до которых Рим всегда был охоч. В любом случае, то была война не на жизнь, а на смерть, даки это знали и всеми силами защищали свою жизнь, но были уничтожены, Децебал погиб, победа римлян была полной.
     Подробности войны с даками нам неизвестны. Но мы располагаем её историей, запечатленной в камне, на колонне Траяна в Риме. Здесь изображено нападение на хижины даков, а также сцены из битв. Серьёзной эта война не была, сомнений в её успехе не было. Она велась умело, но её исход был предрешён уже с самого начала: это была отчаянная борьба варварской нации против крупной цивилизованной державы. Последствия были катастрофическими. С одной стороны, из-за гибели многократно упомянутой нации; геты, даки и фракийцы потеряли здесь последний оплот своего племени. Окруженные кольцом врагов — скифами, сарматами, языгами и германцами, — они нигде не имели поддержки. Даже из самых крохотных источников, дошедших до нас, явствует, что это была полная отчаяния борьба на уничтожение и что земля была опустошена. С другой стороны, мы также узнаём, что тут же состоялось новое колоссальное переселение в те земли, и памятники это подтверждают. Новое заселение не везде было одинаково плотным; просторы Валахии вообще не имеют никаких следов пребывания римлян. ‹...› В Дакии невозможно найти ничего подобного, ни одного имени собственного, ни одного следа — это было полным истреблением нации. ‹...› Переселенцы в эту опустошенную область, в этот вакуум, прибывали по большей части из Галатии и Коммагены, вообще из Малой Азии, о чём ещё напоминают многие надписи и следы малоазиатских культов богов ‹...›.
     Южной границей, само собой, был Дунай. Развитие цивилизации на севере было, однако, более интенсивным, чем на юге, несмотря на естественное примыкание области к более древним римским владениям. На севере находились лагеря, рудники, пригодные для возделывания почвы. Восточная граница была неопределенной: насколько установлено, долина Прута к этой области не относилась; в устье Дуная левый берег принадлежал варварам.
     Римляне овладели лишь некоторыми прибрежными пунктами на Чёрном море, ‹...› они удерживали важнейшие порты, например в устье Днестра сегодняшний Аккерман, греческую Тиру: так оно было уже со времен Нерона. ‹...›
     Серет (Hierasus) считался границей Дакии; так ли оно было на самом деле, только богу известно. По всей видимости, эта граница вообще никогда не защищалась, о ней просто никак не заботились. ‹...›

Рис. 1

     На западе ситуация ещё более странная. ‹...› здесь располагалось скифо-сарматское племя, языги. Они давно были переведены со своей постоянной стоянки, располагавшейся севернее, сюда; отсюда прозвище Metanastai. Уже Плиний говорит о них в связи с этим местом. Возможно, римляне поддерживали их в конфликтах с дакийскими народностями, которым ранее принадлежали эти земли; в любом случае, те воспринимали их как опору. Конечно же римляне не вернули местности, востребованные ими назад после второй войны с даками и якобы захваченные Децебалом. Так что если считать, что государство языгов было своего рода римским военным государством-клиентелой, то тогда эта странная граница объяснима. И здесь тоже нигде не встречаются следы римской колонизации. Так что Дакия, собственно, была областью, незанятой во всех направлениях за исключением юга, где Дунай образовывал границу с Империей. Последующие императоры здесь тоже больше ничего не меняли. ‹...›
     Времена при Адриане и Пие были спокойными. ‹...› Пий пустил все дела на самотёк. ‹...›
     Во время правления Севера на Дунае царил покой, в период правления Каракаллы тоже не было никаких выдающихся событий. Однако следует отметить, что в это время впервые упоминаются готы, одновременно с алеманами. Сначала мы с их названием сталкиваемся в очень злой шутке одного сенатора: когда благодаря чрезмерному раболепию сената Каракалла был удостоен чести триумфатора, в процессе проходивших по этому поводу дебатов один сенатор поинтересовался, не хотят ли Каракалле дать титул Geticus maximus. Это был намёк на вменявшуюся ему в вину смерть его брата Геты. Но поводом к тому, по всей видимости, были сражения с готами, которых по недоразумению называли гетами. Готы, конечно, уже до этого вели закулисную игру. Здесь они в первый раз открыто появляются на всемирно-исторической арене. В то время мы встречаем их на побережье Черного моря, где располагались также и геты. Геты — это греческое название даков, а эта путаница в названиях — простая ошибка. Геты — это фракийцы, готы — германцы, и кроме этого случайного сходства названий, больше у них нет абсолютно ничего общего, но эта омонимия названий народов достаточно нахулиганила в историческом повествовании.
Теодор Моммзен. История римских императоров
(по конспектам Себастьяна и Пауля Хензелей 1882–1886). СПб.: Ювента. 2002. С. 348–366.

Задача Моммзена — представить покорённую Дакию если не выжженной землёй, то совершенно свободной от коренного населения после зачистки. Туземцы выбиты поголовно (или бежали, прихватив свои сбережения, по Самоквасову), вакуум заполняют разношёрстые переселенцы. Потомкам этих новосёлов невероятно расчётливый сумасброд Каракалла предоставляет права римского гражданства. После упразднения провинции Аврелианом граждане покидают Дакию. Обезлюдевшую страну без пыли и шума занимают готөы (германское племя особой одарённости, как мы усвоили на уроке рейхс-антропологии). Или геты, какая разница. Хулиганская омонимия ещё не то учудит, бывало.

Разумеется, никакой гето-готөской путаницы при Каракалле не было и быть не могло. Вели готөы о ту пору закулисную игру или руки были коротки, обсудим позже. Выше сказано, что драчливый отпрыск Септимия Севера, взяв для верности заложников, непосредственно перед убытием в Парфию замирил даков, Dacii Liberi. Дако-гетов, так уж и быть. Или карпо-даков, особой разницы не вижу. А вот пришлыми готөами Причерноморья Каракалла озаботиться и не подумал: много чести. Да и слыхал ли он о таковых вообще?

атем, готовясь отправиться на Восток, он прервал свой путь и остался в Дакии. В Реции он убил немалое число варваров, а своих воинов он ободрял и одаривал так, словно это были воины Суллы. ‹...›
Не будет неуместным сообщить здесь одно сказанное о нём насмешливое словцо: когда он присвоил себе прозвания Германского, Парфянского, Арабского и Алеманского (племя алеманов он тоже победил), Гельвий Пертинакс, сын императора Пертинакса, говорят, в шутку сказал: „Добавь ещё, если угодно, Величайший Гетский”, намекая на то, что он убил своего брата Гету и что гетами называются готы, которых он, отправляясь на Восток, победил в беспорядочных сражениях.
Элий Спартиан. Антонин Каракалл.
Из: Scriptores Historiae Augustae. Перевод С.П. Кондратьева под ред. А.И. Доватура.
Вестник Древней истории. 1958, №2. С. 267–269.

Кто этот Элий Спартиан, тайна сия велика есть: Scriptores Historiae Augustae (сокр. SHA, Scriptores, Historia Augusta) — совокупное обозначение и авторов, и текста римского историографического памятника предположительно IV века. Подобных Спартиану там ещё пятеро, но компьютерный анализ показал, что сборник, если не написан одной рукой, то правкой занимался, безусловно, один и тот же грамотей. При этом достоверность сообщаемых в SHA сведений о предшественниках Каракаллы считается высокой, а дальше минное поле вымысла, голой ногой лучше не ступать.

Лично я верить россказням о том, что при жизни царствующего братоубийцы можно было шпынять его этим злодеянием безнаказанно, не советую. Тот же Дион Кассий сообщает о неизбежной расправе за малейшее упоминание убиенного императора (Гета — родной сын Септимия Севера и соправитель Антонина Каракаллы после смерти отца).

связи с тем, что и дома, и в чужих краях Гета днём и ночью находился под охраной множества воинов и борцов, Антонин уговорил мать пригласить их одних в её покои, якобы для примирения. Поверив в это, Гета пошёл вместе с братом, но, когда они оказались внутри, несколько центурионов, получивших предварительные указания от Антонина, ворвались все вместе внутрь и закололи Гету, который, увидев их, бросился к матери, обхватил руками её шею и прижался к её груди, плача и восклицая: „Мамочка родимая, мамочка родимая, спаси, убивают!” ‹...›
     Из числа императорских вольноотпущенников и солдат, находившихся на службе у Геты, Антонин немедленно убил двадцать тысяч человек, включая и мужчин, и женщин, где бы во дворце ни находился кто-либо из них ‹...›.
     Очень многие стали жертвами ложных доносов, и не только те, кто писал письма или приносил дары Гете, когда он был ещё Цезарем или когда уже стал императором, но и остальные, кто вообще не имел к нему никакого отношения. Достаточно было лишь написать или произнести имя Геты для того, чтобы тотчас поплатиться за это жизнью. И даже в комедиях поэты не употребляли это слово.^*
——————
     ^* Гета — часто упоминаемое в римской комедии рабское имя. Первоначально данное слово было этнонимом (названием фракийского народа).
Кассий Дион Коккейан. Римская история. Книги LXIV–LXXX.
СПб.: Филологический факультет СПбГУ; Нестор–История. 2011. C. 281–292.

Кстати говоря, Моммзен оценивал SHA как „опаснейшую, но необходимейшую книгу”, которой можно пользоваться только с „величайшим сомнением и осторожностью”. А в общем и целом это „жалкая пачкотня, одно из худших произведений такого рода, оставшихся от античности”.

И на основе этой-то пачкотни он позволяет себе делать далеко идущие выводы о гетском готөстве. Или готөском гетстве, без разницы. Я даже не знаю, как это назвать, Анфиса Абрамовна.

А теперь снова попытаемся умозрительно принюхаться и ощупать внутренним взором вѣчи Трояни. Так истребили римляне даков или нет? Показания Диона Кассия о переносе племенного поименования на прозвище раба (геты → Гета) лично меня настораживает. Не причиной ли тому многосоттысячный гето-дакский (коматы, они же капилляты Диона Хризостома) полóн, пригнанный Траяном на принудительные работы?

льпий Кринит Траян ‹...› пределы государства римского, которые после Августа более защищали, нежели со славой распространяли далее, расширил повсюду. ‹...› Дакию, разгромив Децебала, сделал провинцией за Дунаем ‹...›. Провинция эта простиралась в окружности на тысячу миль.
‹...› Царей Иверии, савроматов, Боспора, арабов, Озроены и колхов принял под своё покровительство. ‹...›
Со смертью Траяна правителем стал Элий Адриан, без всякой на то воли Траяна, но стараниями Плотины, жены Траяна. ‹...› Завидуя славе Траяна, сразу же оставил он те провинции, которые создал Траян, и из Ассирии, Месопотамии и Армении вывел войска, а границей Империи пожелал установить Евфрат. И с Дакией собирался сделать то же самое, но его отговорили друзья, убедив не отдавать великого множества римских граждан варварам. Ибо, когда Траян покорил Дакию, то со всего римского мира переселил он сюда огромное количество людей для возделывания полей и строительства городов, поскольку Дакия за время войны с Децебалом весьма обезлюдела.
Евтропий. Краткая история от основания Города. Книга VIII.
Из: Римские историки IV века. М.: РОССПЭН. 1997. С. 52–53.

Возможно, Евтропий, секретарь императора Валента, — тот самый крохотный источник, наполняющий гето-дакским геноцидом пруд умопостроений Теодора Моммзена; лично мне другие неведомы. При этом ещё Иван Забелин требовал поверять письменные свидетельства лопатой землекопа.

IV–III вв. до н.э. началось передвижение кельтских племён, захватившее юго-восток Европы вплоть до Малой Азии. В начале III в. до н.э. кельты появились на территории Румынии, принеся собственно латенскую культуру. Они осели в Буковине, Трансильвании и Олтении, постепенно смешиваясь с местным населением. ‹...›
Господство кельтов в Трансильвании было недолгим.
К концу II в. до н.э. кельты на территории Румынии были ассимилированы гето-даками. Однако они оказали значительное влияние на местную культуру. В Трансильвании кельты способствовали дальнейшему развитию чёрной металлургии и обработке железа, принесли гончарный круг. ‹...›
На рубеже III и II вв. до н.э. на восток Румынии, в массив гето-дакийского населения вторгается новая этническая группа. По сообщениям греческих историков, именно в это время на побережье Чёрного моря, у Дуная, образовался союз племён во главе с бастарнами. Пришельцы жили на одних поселениях с гето-даками; на этих поселениях гето-дакийская керамика, составляя абсолютное большинство, сосуществует с керамикой пришлого населения. ‹...› К рубежу нашей эры все элементы пришлой культуры исчезли, видимо, в связи с полной ассимиляцией пришельцев местным населением.
В период от I в. до н.э. до начала II в. н.э. материальная культура гето-даков достигает высшего расцвета. ‹...›

Рис. 2

     С I в. до н.э. в Дакию в огромном количестве хлынули римские монеты и монеты греческих понтийских городов. Иноземная монета вытеснила местную дакийскую, выпускавшуюся раньше племенными центрами. На всей территории гето-даков в этот период иноземная, прежде всего римская монета служила в качестве всеобщего средства обращения.
     Довольно широкое развитие получил выпуск местных монет по образцам римских денариев. Матрицы для изготовления таких монет найдены в дакийских крепостях Лудешти и Тилишка в Трансильвании (в Тилишке найдены 14 матриц и 3 муфты, куда вставлялись матрицы при чеканке), Полна в Молдове. Денарии сделаны настолько искусно, что их трудно отличить от настоящей римской монеты. ‹...›
     Развитие гето-дакийской культуры в различных областях Румынии продолжалось разное время. Прекращение её развития обычно связывают с завоеванием римлянами карпато-дунайских областей. В Добрудже оно произошло в I в. н.э., в Олтениии-Трансильвании — около 106 г. н.э. (конец дакийских войн). На остальной территории страны, не подвергнувшейся завоеванию, гето-дакийская культура продолжала развиваться. ‹...›
     Огромная инерция завоевания позволила римлянам временно захватить почти всю Мунтению и южную часть Молдовы. Как обычно, на захваченных территориях римляне сразу же сооружали свои военные лагеря (каструмы). ‹...›
     Вскоре, рассчитывая обосноваться в этих областях на продолжительное время, они перестроили многие из своих каструмов, возведя там каменные укрепления. ‹...›
     Следы пребывания римлян распространяются на север Молдовы: римские кирпичи найдены в с. Бырлелешти у г. Бырлада; у с. Цуцкань в этом же районе найдена кладка из тёсаного камня римского типа. Интересно, что поблизости нет выходов камня, т.е. камень был привезён издалека.
     Однако вскоре после того, как римляне обосновались в этих областях, на их поселения начались непрерывные набеги сарматов, карпо-даков и других “варваров”. Особенно сильным их напор оказался на северо-востоке, где набеги на римские поселения совершались с территории нынешней Молдавской ССР. Здесь римляне вынуждены были возвести большой земляной вал. Этот вал проходил через южную Молдову от левого берега р. Сирет недалеко от Бэрбоша на восток, пересекал Прут и далее шёл по южной степной части Прутско-Днестровского междуречья до озера Сасык (так называемый Нижний Траянов вал).
     ‹...› Однако усилившийся напор “варваров”, продолжавших непрерывные налёты на римские поселения в Мунтении и южной Молдове, привёл к тому, что римляне вынуждены были их вскоре покинуть. Это произошло спустя 10 лет после их основания.
     Таким образом, на территории Молдовы и Мунтении не было значительного римского населения в течение сколько-нибудь продолжительного времени, не было и не могло быть романизации. Последние римские монеты, найденные при раскопках каструмов в Мунтении и Молдове, относятся к 117–118 гг. н.э. и чеканены при императоре Адриане. Римляне вынуждены были очистить Мунтению и почти всю территорию южной Молдовы. Они закрепились только за Нижним Траяновым валом, перестроив в это время и укрепив каменной стеной каструм в Бэрбоше. Здесь римское господство продолжалась до 271 г. н. э. Последние монеты, найденные в Бэрбоше, принадлежат римскому императору Клавдию II (268–270). ‹...›
     Уже в первой четверти II в. н.э., отказавшись от владения южной Молдовой и Мунтенией, которые вместе с северной Молдовой, Кришаной и Марамурешем оставались свободными территориями, римляне должны были произвести некоторую административную реорганизацию и преобразование провинции Дакия. В неё вошли территории Олтении, Трансильвании и Баната. Таким образом, под властью Рима оказалось около половины территории Румынии.
     Так же, как и в других частях Римской империи, захваченная территория сравнительно быстро и организованно осваивалась завоевателями. Сюда из ближайших провинций, кроме ветеранов, переселялись значительные массы колонистов: ремесленников, торговцев, различных чиновников, рабов и др. На холмах Ботэш и Подурь у г. Златны (Ампелум) в Западных Карпатах открыты могильники, принадлежавшие смешанному дакийскому и перемещённому иллиро-далматинскому населению — вероятно, рабочим соседних золотоносных рудников.
     Наряду с заселением вновь захваченных территорий колонистами завоеватели для упрочения своей власти перемещали местное население в отдалённые провинции. Большие массы даков и гетов были отправлены в центральные районы империи в качестве рабов в каменоломни и цирки, а также в составе различных вспомогательных войск. Надгробные памятники римских солдат с дакийскими именами встречены в Италии, Испании и других странах. ‹...›
     Нижний Траянов вал в южной Молдове был сооружен и использовался, видимо, лишь в период кратковременного господства римлян на этой территории во II в. н.э. ‹...›
     До недавнего времени существование местного фракийского населения в римской провинции Дакия ставилось под сомнение. Полагали, что это население было истреблено полностью, или частично истреблено, а частично переселено во внутренние области империи, или ушло за её границы. Однако археологические открытия последних лет позволили опровергнуть эти предположения, убедительно доказать, что даки продолжали жить на территории провинции и в период римского господства, и представить облик их материальной культуры. На многих сельских дакийских поселениях того времени отчётливо видно продолжение местных древних традиций в развитии материальной культуры. Известно около 100 пунктов (поселений, могильников и др.), относящихся к периоду завоевания римлянами Дакии, где найдены предметы дакийской культуры того времени. ‹...›
     В 271 г. н.э. Дакия была эвакуирована римлянами и прекратила своё существование как римская провинция. Вопрос о том, всё ли население этой провинции покинуло её вместе с отступающими римскими войсками или часть населения оставалась на месте, издавна был дискуссионным. Ответить на него позволили археологические исследования последних лет. Римляне эвакуировали прежде всего жителей городов и римских поселений, вывозя главным образом ремесленников и торговцев, были заброшены и вилла рустика. Поэтому с уходом римлян городская жизнь в Дакии заглохла, и на первый план снова выдвинулась культура сельского населения. ‹...›
     Захваченная римлянами в Дакии территория была опоясана со всех сторон землями, на которых жили свободные непокорённые даки и другие “варварские” племена. Сразу же после ухода римлян, как только был покинут римский лимес, стал возможен контакт между населением упразднённой провинции и смежных с ней областей.

Рис. 3

     Территория бывшей провинции, главным образом Трансильвания, представляет собой район, имевший хорошую естественную защиту — горный пояс Карпат. Поэтому именно сюда переселялись с равнин свободные даки. Продвигаясь с востока, юга и запада, они заняли Трансильванию и предгорья Карпат. ‹...›
     Для своих поселений карпы обычно выбирали высокие террасы речных долин, холмы вблизи обильных источников воды, среди плодородных земель. ‹...›
     Карпо-даки имели довольно тесные контакты с античным миром и вели с ним обширную торговлю. Об этом свидетельствует большое количество кладов с римскими монетами, зарытых в III в. н.э. в их землях, находки амфор и других предметов античного импорта. ‹...›
     В III в. н.э. образовалось мощное политическое объединение карпов, выступавшее на исторической арене того времени как одна из решающих сил. Письменные источники и археологические данные свидетельствуют о частых и сокрушительных набегах карпов на римскую провинцию Дакию и на Добруджу. Вероятно, покоренные готами в конце III в. н. э., карпы вошли в союз племён, возглавляемый готами.
Г.Б. Фёдоров, Л.Л. Полевой. Археология Румынии. М.: Наука. 1973. С. 131–212.

Вот так: Лазарь Львович одёрнул, Георгий Борисович приструнил. Стоило мысленно сопоставить дакийские матрицы и муфты с показаниями Диона Кассия о римских перебежчиках, как моя ненависть к Траяну оказалась на воробьиный скок от любви. Почти залюбовался.

Располагая богатейшими Au/Ag рудниками и налаженным производством валюты противника, Децебал действительно был опасен как никто. Дион Кассий сообщает о царской казне, спрятанной под руслом реки близ столицы. Благодаря предательству изъято баснословное количество золота и серебра. В слитках? А почему не в звонкой монете, с трудом отличаемой от римских дензнаков?

Мы никогда не узнаем, каким образом вербовщики Децебала выходили на склонных к измене легионеров, но, судя по успеху предприятия, устоять перед заманчивыми посулами было трудно: бóльшую и лучшую часть инженерных войск и пехоты царя составляли римские дезертиры и перебежчики. Конницу заполучить и того легче: караван серебра домашней чеканки в ставку царя роксолан.

Кстати, а где сами геты? Дион Кассий отличает их от даков: те геты, которых я знаю, живут за Гемом возле Истра. Гем — это Балканы, Истр — Дунай. Геты, по Диону, в его время обитали на правом берегу Дуная. Это старинная римская провинция Мёзия. Но почему Траян захваченную им (по инерции, как справедливо замечают Г.Б. Фёдоров и Л.Л. Полевой) Мунтению и Южную Молдову присоединяет к Нижней Мёзии (Ad Moeziam Inferior)? При этом огромную равнину левобережья Дуная сами же римляне именуют Getarum Solitudo, пустыней гетов.

Потом, потом. Почему Адриан отказался от степной прокладки между Мёзией, Дунаем и Дакией? Потому что плохой мир с роксоланами выгоднее хорошей с ними войны. Мы даже знаем имя повелителя степняков.

два ли кто-нибудь нашёлся славнее его как в мирное время, так и на войне. В самом деле, он первый и даже единственный перевёл римские войска через Истр и покорил в земле даков народ, носящий шапки, и саков с их царями Децебалом и Сардонием, и сделал Дакию провинцией; кроме того, он ошеломил войной все народы на Востоке между знаменитыми реками Евфратом и Индом, ‹...› и в то же время проложил путь через область диких племён, по которому легко можно было пройти от Понтийского моря до Галлии. В опасных и нужных местах были построены крепости, через Дунай перекинут мост, выведено много колоний.
Секст Аврелий Виктор. О цезарях.
Из: Римские историки IV века. М.: РОССПЭН. 1997. С. 89.

Стилистический огрех? Секст Аврелий Виктор на самом деле различал в земле даков (необозримой, по Дионисию Периегету) три народа: носящих головные уборы (тарабосты, они же пилляты Диона Хризостома), простоволосых (коматы, они же капилляты) и европеоидных азиатов (закаспийские саки)? Царём носящих шапки дакийцев (простоволосых держим в уме до удобного случая) пишем Децебала; стало быть, саками правил Сардоний. Конные сарматы-языги были союзниками Траяна, покорять их незачем. Следовательно, Сардоний — царь саков-роксолан, они же могучие аланы поэмы Дионисия. Именно бронированная конница Сардония дважды попала в кадр ленты побед на колонне Траяна: 1. таранный натиск; 2. повальное бегство. Последствия смотрим на вводной картинке: справа рубаха (от слова ‘рубить’) с роговыми пластинами, слева сарматский шлем (тонкая работа, особенно хороши нащёчники), в центре знамя Децебала (или Сардония, уточнить не удалось) — так называемый дакийский дракон.

О царе могучих аланов знают и другие летописцы:

осле этого, уже в последние годы правления Домициана, он был переведен в Нижнюю Мёзию. ‹...›
После квесторства он ведал хранением сенатских протоколов и, став близким Траяну человеком, сопровождал его во время Дакийской войны; в это время, по его словам, он пристрастился к вину, приспосабливаясь к нравам Траяна, и за это был богато им вознаграждён. ‹...› Во время второго похода на даков Траян поставил его во главе первого легиона Минервы и взял его с собой, тогда он и прославился многими блестящими подвигами. ‹...› Затем он был отправлен в качестве легата-бывшего претора в Нижнюю Паннонию; там он укротил сарматов, поддержал военную дисциплину, обуздал прокураторов, сильно превысивших свою власть.
     Достигнув власти, Адриан немедленно стал следовать древнему образу действия и направил свои усилия к тому, чтобы установить мир по всему кругу земель.
     Ведь не только отпали те народы, которые покорил Траян, но и производили нападения мавры, шли войной сарматы, нельзя было удержать под римской властью британцев, был охвачен мятежами Египет, наконец — проявляли непокорный дух Ливия и Палестина.
     Поэтому все земли за Евфратом и Тигром он тотчас же покинул ‹...›.
     Затем, услыхав о беспорядках, произведенных сарматами и роксоланами, он, отправив вперёд войска, сам устремился в Мёзию. Марция Турбона после его командования в Мавритании он временно поставил во главе Паннонии и Дакии, удостоив его повязок префекта. С царём роксоланов, который жаловался на уменьшение посылавшихся ему ежегодно сумм, он, разобрав дело, заключил мир. ‹...›
     Отправившись после этого в Галлию, он облегчил положение всех общин, даровав им разные льготы. Оттуда он перешёл в Германию. Любя больше мир, чем войну, он тем не менее упражнял воинов, как будто война была неминуемой, действуя на них примерами собственной выносливости. Сам среди их манипулов он исполнял обязанности военного начальника, с удовольствием питаясь на глазах всех обычной лагерной пищей, то есть салом, творогом и поской ‹...› по примеру Сципиона Эмилиана, Метелла и своего приёмного отца Траяна. ‹...› он оказывал влияние примером своей доблести, проходя вместе с ними в полном вооружении по двадцати миль.
Элий Спартиан. Жизнеописание Адриана.
Из: Scriptores Historiae Augustae. Перевод С.П. Кондратьева под ред. А.И. Доватура.
Вестник Древней истории. 1957, №1. С. 257–260.

Вот так: наголову разбитый Траяном варвар-степняк оправился и, оказывая жёсткое давление из мягкого подбрюшья (Солженицын) римской Дакии, заставляет Адриана не скаредничать. Император принимает условия царя, и только тогда Сардоний обещает мир. До первого нарушения уговора, конечно.

SHA, подобно Дионисию Периегету, различает сарматов и роксолан. Очевидно, первые — это языги-метанасты, оскорблённые в лучших чувствах: Траян отказался вернуть отторгнутые Децебалом земли. Отныне, пока Марк Аврелий не поставит их на колени, языги будут пакостить Риму. То в союзе с роксоланами, то с германцами.

И всё-таки странно получается: во избежание прорыва пиками роксоланов златоблещущего волдыря трофейной провинции спешно возводится Трансалютанский лимес, а глубоко у них в тылу засели бастарны. Вместе воевали против римлян. Однако германцы буры (Buri) тоже бились на стороне Децебала. Что, и эти наёмники — братья бастарнов по оружию? Нет, конечно. А после смерти Траяна в мягком подбрюшье Дакии вообще всё вверх тормашками: у Сардония с Адрианом вечный мир. Так кого же высматривали дозорные с нижнего Траянова вала, ров коего, по донесению штабс-капитана А.Ф. Вельтмана генерал-адъютанту П.Д. Киселёву, выкопан с южной стороны?

Потом, потом. Главное, куда подевались геты. Мы уже знаем, что бастарнов согнали с насиженных мест готөы, пришлось всем народом проситься на подселение к ромеям. И карпов (Harpii), они же карпо-даки, готөы вытеснили. А потом сами бежали от уннов аж до Гибралтара. И вдруг из-за Дуная грянули славяне. Которых некоторые имперские летописцы называют гетами. Что за притча.

Г.Б. Фёдорова его неблагодарные ученики стёрли из анналов молдавской археологии. Провокатор, фальсификатор и тому подобные приятности вдогонку. Марк Ткачук (род. 1966) мэтра на раскопе не застал, но вскочил-таки в уходящий поезд: подпольщики-фёдоровцы свели юношу с основоположником, зачинателем, первопроходцем, добрым гением и всё такое. Молодёжи вокруг Георгия Борисовича всегда было хоть отбавляй, но дух веет, где хочет: сегодня “евангелие от Марка” — лучшее curriculum vitae моего незабвенного друга.

ёдоров приехал в Молдавию в 1950 году. Ему только-только исполнилось тридцать три года. Позади война и тяжёлая контузия. Позади раскопки в Подмосковье, на Брянщине, в Средней Азии и Литве, а потом защита кандидатской диссертации. Обычная карьера молодого московского учёного тех лет. И вот теперь — трофейная республика, вошедшая в состав СССР одновременно с оттяпанной в пользу Украины Бессарабией.
Молдавия в полной мере обладала археологическим шармом. К её скромной по размерам территории тянется вереница хрестоматийных сведений особой важности: драма киммерийских царей у берегов Тираса, перипетии похода Дария против скифов, война скифского царя Атея и Филиппа Македонского, загадочное гетское царство Дромихета, готская империя Германариха. Страбоновские бастарны, венеды Певтингеровых таблиц и Корнелия Тацита, сарматы Диона Кассия, славяне Прокопия и Псевдо-Маврикия, тиверцы и уличи «Повести Временных Лет» — все побывали тут. ‹...›

Компактное Пруто-Днестровье изобилует микрорегионами. На юге, в Подунавье и приморской Бессарабии, господствует равнинный рельеф: Буджак — последний западный закоулок Великой Степи. Севернее начинаются Кодры — плоскогорье, изрезанное небольшими долинками, речушками и пересыхающими ручьями. Чем выше по течению Днестра, те больше Кодры теснятся к его руслу, а затем на западе, в Попрутье, уступают место Бельцкой степи. ‹...›
     Месяц полевого сезона 1950 года — и открыто до пятидесяти поселений и городищ X–XI вв. Тогда же Фёдоров приступает к раскопкам близ Екимауцы и Алчедара. На очереди Лукашевка и Пояна Кунича. ‹...› По сенсационным открытиям Алчедара и Екимауц снят документальный фильм, журналы «Вокруг света» и «Наука и Жизнь» публикуют первые популярные фёдоровские очерки-отчёты о находках в Молдавии. ‹...› Фёдоров — первооткрыватель лукашевской культуры конца III–I вв. до н.э. (подобные памятники незадолго до этого стали известны в Румынии по раскопкам Раду Вулпе на могильнике Поянешть), на его счету множество археологических объектов черняховской культуры, ранних славян VI–IX вв. и Первого Болгарского царства. ‹...›
     Когда после хрущёвский “оттепели” началось преследование диссидентов, в жизни Фёдорова наступил новый этап. Связанный самым тесным общением и дружбой со многими из них, он встал на защиту гонимых. Диссидентов выпускали из тюрем, но не принимали на работу. И они возвращались в места не столь отдалённые, уже за тунеядство. Фёдоров устраивал их к себе в экспедицию землекопами. ‹...›
     Для него труд археолога никогда не был отделён от судеб его учеников, друзей и даже незнакомых людей, ищущих крова и куска хлеба. Беда в том, что это было нормой Фёдорова, но не Советской власти образца 1974 года. Впрочем, его вопиющего альтруизма эта власть не простила бы ни до, ни после. Однако именно тогда вдруг выяснилось, что доктор исторических наук Фёдоров и штатное расписание Института Археологии несовместимы. Его директор одним росчерком пера покончил с Пруто-Днестровской экспедицией. Публиковать научные труды Фёдорову отныне запрещено, разве что в соавторстве. ‹...›
     Сегодня сентиментальные мифологизаторы сказочных Кодр определяют официальную научную политику в Молдавии, под их редакцией и жёстким диктатом пишутся учебники. В них, разумеется, нет ни тиверцев, ни скифов, ни бастарнов, ни готов, ни — боже упаси! — оккупантов-славян. В этих пособиях по изучению прошлого нашей маленькой страны — ни единого упоминания Георгия Борисовича Фёдорова. Даже намёка. Даже между строк. Ни единого.
Марк Ткачук. Георгий Борисович Фёдоров.
Stratum Plus, 1999, №5. С. 7–13.

Евангелист Марк преувеличивает: совместная с Л.Л. Полевым «Археология Румынии» увидела свет ещё до разгона Прутско-Днестровской экспедиции. Относительно дальнейшего соавторства — да, имело место быть.

Георгий Борисович постоянно жил на даче, и вот я приехал погостить. Просторная мансарда с отоплением от газового котла, голубая мечта Рудольфа и Мими. Встаю по привычке в пять утра, хозяева спят до девяти. Как бы не разбудить. Ступаю по одной половице. По одной, по двум, по трём. Не скрипят. Чудеса. Дача видала виды, котёл наддаёт жару — положено рассохнуться полу. За обедом (бессолевой рыбный супчик и макароны с таком) Георгий Борисович спрашивает:

— Хотите (так и не перешёл на ты) выпить, Володя? Есть бутылочка молдавского вина.

Отказываюсь, конечно. Ему же нельзя ни под каким видом, а я, чего доброго, войду во вкус.

— Да, славные ребята молдаване. Привозят статью: поправьте перед отправкой в печать. Читаю — да её заново надо писать. А у меня наверху пол рассохся. И вот они пол перебирают, а я статью. Славные ребята.

«Археология Румынии» стояла на книжной полке в гостиной обложкой вперёд (рядом был задорный снимок молодого Кима в тельняшке, вот и запомнилась), а «Население Прутско-Днестровского междуречья в I тысячелетии н.э.» затерялось в сплотке корешков. Главная книга не того Георгия Фёдорова, что печатается в «Детской литературе», а столпа отечественной археологии. 300 страниц убористой печати, 100 страниц иллюстраций.

астоящая работа посвящена изучению истории материальной культуры населения Прутско-Днестровского междуречья в I тысячелетии н.э., точнее от II–I вв. до н.э., с сарматского периода, и до IX в. н.э., когда в период образования и укрепления Древнерусского государства славянское население Поднестровья вошло в состав древнерусской народности.
     Изучаемая территория примерно совпадает с границами Молдавской ССР, но имеет и естественные границы: с востока — Днестр, с запада — низовья Прута и Дуная, с севера — место наибольшего сближения Днестра и Прута, с юга — Буджакская степь и побережье Чёрного моря. Территория эта относительно невелика. Наибольшая протяженность её с севера на юг — 350 км, с запада на восток—около 160 км.
     Бóльшую часть рассматриваемой территории, за исключением Бельцкой степи на северо-востоке и Буджакской на юге, занимает Бессарабская возвышенность, состоящая из небольших пологих всхолмлений (наибольшая высота 500 м над уровнем моря), на которых пахотные поля и луга перемежаются с лиственным лесом, образующим в центре Молдавии большой массив — Кодры.
     Таким образом, основная часть Прутско-Днестровского междуречья представляет собой по преимуществу лесостепь и довольно существенно отличается от степных равнинных пространств Днестровского левобережья. Эти особенности, а также положение на пересечении водных и сухопутных путей, благоприятный климат, исключительная по плодородности чернозёмная почва предопределяли весьма раннее заселение этой территории человеком, плотность этого заселения и раннее появление земледелия, а с другой стороны, локальные особенности в развитии материальной культуры населения этой территории, отражающей как западные, так и восточные влияния, но в целом имеющей своеобразный, только ей присущий характер.
Г.Б. Фёдоров. Население Прутско-Днестровского междуречья в I тысячелетии н.э.
Материалы и исследования по археологии СССР, №89. 1960. М.: Издательство Академии наук СССР. С. 5.

Это введение. Сейчас перейду к фёдоровским гетам, а попутно замечу, что на самом верху книжного шкафа с показушной (да хотя бы и для соглядатаев КГБ, почему нет) «Археологией Румынии» стоял тонированный гипсовый бюст довольно-таки миловидной женщины.

И вот я много позже читаю Тацита: бастарны обезобразили себя частыми браками с сарматами. Какая чушь.

сторик VI в. Комит Марцеллин, сообщая о вторжении славян и антов в Византию в конце V и начале VI вв., называл их гетами, византийский историк второй половины VII в. Феофилакт Симокатта утверждал, что славян в старину называли гетами ‹...›
В IV–III вв. до н.э. материальная культура Прутско-Днестровского междуречья приобретает ярко выраженные гетские черты. ‹...› Начиная со II и особенно с I в. до н.э. Северное Причерноморье (особенно Северное Подунавье) становится одним из главных направлений продвижения римлян, а затем и прямой римской экспансии. В связи с этим описание Днестровско-Прутского междуречья в сочинениях латинских и греческих историков, географов, политических деятелей и т.п., до этого времени более или менее случайное и отрывочное, становится постоянным и подробным. ‹...› В III–II вв. до н.э. в Северное Причерноморье двинулись с востока из-за Дона сарматские племена, в начале III в. до н.э. с северо-запада — бастарны. Новые племена и племенные объединения принесли новые наименования, которые распространились и на прежнее население. Это отмечали современники. Так, например, Плиний Старший (23–79 гг. н.э.) писал: „Имя скифов повсюду переходит в имена сарматов и германцев, так что древнее имя осталось только за теми племенами, которые занимают самые отдалённые страны и почти неизвестны прочим смертным”, и далее: „К северу от Истра, вообще говоря, все племена считаются скифскими, но прибрежные местности занимали разные племена, то геты, у римлян называемые даками, то сарматы”.
     В III–II вв. до н.э. рядом античных авторов отмечено движение бастарнов из Повисленья на юг. Исходная территория, откуда вышли бастарны, археологически входит в круг распространения позднелужицкой-поморской, а позже пшеворской культуры, которая занимала обширные пространства Польши и Восточной Германии. На основе поморской культуры возникла и пшеворская культура. Последняя является прежде всего культурой венедской, славянской, почему есть основания полагать, что бастарны находились в этот период в тесных отношениях с венедами, составляли с ними союз племён, так как бастарнская культура не выделяется из круга поморской и пшеворской культур.
     Продвижение в III–II вв. до н.э. из области поморской культуры на юго-запад в нижнее Подунавье могло быть осуществлено лишь союзом племён, которому бастарны, стоявшие в этом продвижении во главе, дали своё имя. ‹...›
     На юго-западе от Прутско-Днестровского междуречья в низовьях Дуная в рассматриваемый период, судя по письменным источникам, находились певкины, видимо, одно из бастарнских племён, заселивших остров Певку в устье Дуная и живших как на этом острове, так и вообще в низовьях Дуная. Путь, по которому прошли в Причерноморье с севера и северо-запада бастарны, определить трудно. Во всяком случае, вполне вероятно, что они спустились по Дунаю. Не совсем ясна и этническая принадлежность бастарнов. Плиний относит певкинов и бастарнов к одному из пяти колен, на которые делятся германские племена. Однако целый ряд авторов, как, например, Страбон, отмечает, что они смешаны с фракийцами и упоминает их отдельно от германских племён. Так же писал о них и Дионисий Галикарнасский. В то же время Страбон предполагает, что они относятся к германским племенам. Тацит отмечает сходство певкинов-бастарнов в отношении языка, одежды, поселений и жилищ с германцами, вместе с тем не знает, причислить ли их к германцам или к сарматам. Птолемей отличает бастарнов от певкинов, а Тит Ливий и некоторые другие историки сближают бастарнов с кельтами. Постоянное упоминание бастарнов и певкинов вместе с фракийскими племенами и указание на смешивание их с кельтами породило распространенную в науке гипотезу о том, что бастарны принадлежали к фракийским племенам, испытавшим сильное влияние кельтов. Для нас важно, что бастарны продвигались на юг через Подунавье и что певкины, т.е., вероятно, часть бастарнов, граничили в рассматриваемый период с юга и юго-запада с территорией современной Молдавии. ‹...›
     Страбон сообщает, что даки и геты были единым племенем с одним языком и обычаями: гетами называли тех, кто жил у Чёрного моря, а даками — тех, кто жил ближе к Германии и истокам Дуная, причем и те, и другие были фракийцами. ‹...› В дако-гетский союз, судя по сведениям античных авторов, входило много племён. Страбон пишет, что при Бурвисте (Буребисте) геты делились на четыре племени, при Августе — на пять. Птолемей называет 12 племён, населяющих Дакию. ‹...›
     Говоря о различных племенах, живущих, судя по письменным источникам, в непосредственной близости от современной Молдавии или проходивших по её территории, нельзя не сказать и о славянах, которые впервые в этот период начинают упоминаться под своим собственным именем. Плиний Старший сообщает, что венеды живут в районе Вислы, как и сарматы, скиры и гирры. Позднее Птолемей сообщает также, что венеды живут в районе Вислы (Вистулы) и на севере Европейской Сарматии по всему Венедскому заливу. Таким образом, авторы I и II вв. знают венедов в Повисленье, в самом центре распространения пшеворской культуры. Тацит, сомневаясь в том, причислить ли певкинов, венедов и феннов к германцам или сарматам, отмечает, что венеды заимствовали многие обычаи у сарматов, но что они строят дома, носят щиты и „пользуются быстротою ног”, в отличие от кочевников-сарматов, живущих в кибитках и передвигающихся на конях. Важно сообщение Тацита о том, что венеды „простирают свои разбойничьи набеги на все леса и горы, возвышающиеся между певкинами и феннами”. Как уже отмечалось выше, судя по письменным источникам, певкины жили в низовьях Дуная, на юге Дунайско-Днестровского междуречья. Венеды, доходившие во время своих походов от берегов Балтики и Повисленья (область пшеворской культуры) до певкинов, не могли миновать на этом пути территорию Молдавии — Днестровско-Прутское междуречье. Мы вправе полагать, что на этой территории должны быть памятники позднепоморской и пшеворской культуры или, во всяком случае, памятники, содержащие элементы этой культуры.
     Неоднократно изучался один из самых замечательных памятников искусства — каменный монумент Tropaeum Traiani, находящийся в Добрудже, недалеко от Дуная, между деревнями Адамклисси и Юсфанар, воздвигнутый римлянами в память победы Траяна над даками. В центре возвышается постамент (диаметр 25–27 м), сплошь покрытый художественными рельефами, где изображены побеждённые Траяном народы Северного Причерноморья, батальные сцены, животные, растения и т.д. В настоящее время рельефы этого монумента перевезены в Бухарест и хранятся во дворе музея. Изображения людей на рельефах имеют не только огромное художественное, но и не меньшее познавательное значение, так как они выполнены с замечательным реализмом. М.А. Тиханова впервые обратила внимание на то, что среди изображений варваров, наряду с наиболее многочисленными изображениями германцев (отличающихся узлом волос у правого виска), выделяются ещё две, количественно меньшие группы. Фигуры второй группы (длинноволосые люди, с большими остроконечными бородами, в узких подпоясанных штанах и кафтанах с длинными рукавами), как отмечает М.А. Тиханова, имеют сходство с греческими изображениями скифов, с изображением на подвеске, „‹...› в которой усматривают бастарна; наконец, с замечательной пряжкой VII века с головой славянина, найденной в Киевской области”.
     Третья группа изображений (длинноволосые люди, с прямыми длинными усами и остроконечными бородами) находит, как отмечает М.А. Тиханова, ближайшие аналогии в глиняных статуэтках варваров, обнаруженных в Западной Молдавии у с. Пояна и изданных Р. Вульпе. М.А. Тиханова приходит к выводу, что „‹...› мы имеем на памятниках Адамклисси обобщённый образ северного варвара. Быть может, это действительно костобок или бесс, представитель населения северо-восточной Дакии и примыкающих к ней с севера областей, т.е. того населения, которому принадлежит и липицкая культура и которое на рубеже первой и второй половины I тысячелетия н.э. оформляется как юго-западная ветвь восточного славянства. В этническом составе этого населения и в его культуре дако-бесские элементы занимают немалое место”. ‹...›
      Известно по письменным источникам, что в боях с римлянами под водительством Децебала принимали участие не только дако-геты, но и другие племена, например конные отряды сарматов. Судя по приведённому выше сообщению Тацита, славяне уже в I в. доходили до низовьев Дуная, и потому вполне вероятно, что они могли принимать участие вместе с дако-гетами в отражении римской агрессии.
Там же. С. 6–14.

Главная книга археолога Фёдорова издана в баснословные времена его дружбы с тогда ещё не директором Института Археологии АН СССР, не академиком и не Героем Социалистического Труда Рыбаковым Б.А.

Настежь распахнутой к людям чете Фёдоровых гостеприимства не занимать стать; но сближение с Рыбаковыми объясняется (выручай, шершавый, как язык шакала, канцелярит) совпадением взглядов сторон по целому ряду вопросов этногенеза славян. Только что вы могли убедиться, что Георгий Борисович выводит их в люди (на римское пограничье) по меньшей мере за четыреста лет до первых сообщений имперских летописцев. Кстати говоря, сайту Tropaeum Traiani есть чем привлечь внимание просвещённого посетителя: внешний облик, одежда и оружие (дакские мечи теперь мне снятся) разноплеменных децебаловцев — пир глаза, именины воображения. А ведь это не просто вѣчи Трояни, а первый год таковых. Или третий, считая от 98 г. И славяне уже на Дунае.

Потом, потом. Разыскания о гетах Прутско-Днестровского междуречья только начинаются. Пангерманизм и пантюркизм не требуют пояснений; слыхали ль вы о молдавском пангетизме? Между тем, замалчивание Фёдорова местной наукой — прямое следствие не только происков Пятого отдела КГБ, но и этого поветрия. Чумой XX века не назовёшь — так, местечковые разборки.

Прискорбный пример наложения происков на поветрие — «Северные фракийцы в VI–I вв. до н.э.» И.Т. Никулицэ. Превосходное пособие по гетам, дакам и бастарнам. При этом ни слова о том, что первые достоверные бастарны Молдавии — Лукашёвка Оргеевского р-на, раскопки Г.Б. Фёдорова 1957 года. Первооткрывателя находим только в списке литературы. Зато натыкаемся на: „Р. Вулпе и Д. Мачинский едины в том, что носителями поенештско-лукашёвской культуры были упомянутые в этом регионе античными источниками племена бастарнов”. Но ведь Георгий Фёдоров и Раду Вулпе, сооткрыватели этой культуры, единодушно высказались в пользу бастарнов. Впрочем, не назвал отца молдавской археологии жуликом — и на том спасибо. Книга стоящая.

собенно важным представляется то обстоятельство, что ещё в IV–III вв. до н.э. геты проживали к северу от Дуная. Уточняя границы восточных районов гетского мира, Страбон конкретизировал: „‹...› в промежуточной области, в его части от Истра до Тираса, лежит Пустыня гетов — сплошная безводная равнина. Здесь Дарий, сын Гистапса, перейдя во время похода на скифов через Истр, попал в западню, подвергшись опасности погибнуть со всем войском от жажды, однако царь, хотя и поздно, понял опасность и повернул назад. Впоследствии Лисимах, выступив в поход против гетов и их царя Дромихета, не только подвергся опасности, но даже попал в плен, однако ему удалось опять спастись, встретив великодушное отношение со стороны варвара”.
      Пленение Лисимаха гетами во время македоно-гетского конфликта в 292/291 гг. до н.э., как явствует из вышеизложенного, произошло в Гетской пустыне. Видимо, Истро-Тирасское междуречье давно было заселено гетами, если к началу III в. до н.э. за ним прочно укоренилось название Гетской пустыни или Гетской равнины. ‹...›
     Археологические материалы не дают оснований говорить о сплошном заселении кельтами территории современной Трансильвании. По мнению И.Х. Кришана, основательно изучившего этот вопрос, кельты заняли главным образом верхнее течение Тиcы и центральную часть Трансильвании: верхнее течение Муреша, Тырнова Маре, Тырнова Микэ и Быстрины. Остальные области остались вне поля деятельности кельтов. Видимо, они встретили яростное сопротивление местных племён, в связи с чем основная масса кельтов не осела на этих территориях, а продвинулась на юго-восток к Балканскому полуострову. Те же кельтские племена, что остались, не занимали отдельную, обособленную от местных племен область. Картографирование памятников подтверждает это положение: кельты расселялись в среде местных побеждённых северофракийских племён. То, что на поселениях конца IV–III в. до н.э. наряду с местным фракийским встречается и кельтский материал — гончарная посуда, украшения, оружие, металлические фигурки вепря, сутубо характерные для кельтской культуры, а на могильниках кельтские захоронения соседствуют с погребениями северных фракийцев, служит веским подтверждением тому, что в течение последующего времени отношения между кельтами и местными племенами были только мирными. Поскольку северные фракийцы составляли преобладающее большинство, со временем кельты были ассимилированы, и к началу II в. до н.э. археологически их трудно выявить. ‹...›
     В борьбе с кельтами или позже, в период их ассимиляции, видимо, стали выделяться наиболее мощные сообщества, объединившие своих соседей, что археологически отразилось в создании единой материальной культуры. Эти племена в античной традиции II в. до н.э. известны под этнонимом ‘даки’. Подобно тому, как в VI–V вв. до н.э. геты объединили северофракийские племена, расположенные вне Карпат, даки в III в. до н.э. объединили северных фракийцев Трансильвании. Именно с конца этого века можно говорить о дакийцах и дакийской культуре. ‹...›
     Основными занятиями гетских племён были земледелие и скотоводство. Плодородие чернозёмных почв, о котором свидетельствуют античные авторы, во многом определяло главные отрасли производственной деятельности местного населения. Птолемей Лаг, один из сподвижников Александра Македонского, описывая его поход на гетов в 335 г. до н.э., рассказывает, что воины, переправившись через Дунай, в течение целой ночи шли через хлебные поля. ‹...›
     Геты возделывали и виноградную лозу. На подах печей, выявленных на гетском памятнике IV–III вв. до н.э. у с. Панск, обнаружены обугленные косточки винограда. Геты успешно преодолевали трудности, связанные с климатическими условиями, прикрывая лозу от холода, на что указывают и античные источники. Возможно, они выращивали стелющуюся виноградную лозу, которая способна была выдержать ветры и морозы. На поселениях встречаются кривые ножи, применявшиеся при обработке виноградника.
     Из технических культур особое место занимала конопля. По свидетельству Геродота, фракийцы из конопли изготовляли одежду, настолько похожую на льняную, что неопытный человек не мог их различить. ‹...›
     Точные сведения о местах расселения бастарнов в античных источниках не содержатся. В периегесе, приписываемой хиосскому автору III–II вв. до н.э. Скимну, лишь вскользь упоминается, что, согласно указанию Деглетрия Каллатийсного, бастарны жили вместе с фракийцами (гетами. — И.Н.).
      Описывая расположение племён, проживавших в Северо-Западном Причерноморье, Страбон указывал, что „в глубине страны находились бастарны, соседствующие с тирагетами. Все они германского происхождения и разделяются на несколько племён. Одни называются атмонами и сидонами, другие — певкинами и проживают на острове Певке, что на Истре”.
      Несмотря на фрагментарность и не всегда достаточную определённость этих свидетельств, можно установить, что во II–I вв. до н.э. в Днестровско-Карпатских землях проживало значительное количество пришлого населения.
      Однако из указаний письменных источников невозможно чётко определить территории, на которых осели вторгшиеся племена, масштабы и последствия этого вторжения. ‹...›
     Р. Вульпе, опираясь на металлические изделия и керамику, главным образом на формы погребальных урн чёрного цвета из Поянештского могильника, имеющие широкие аналогии в Висло-Одерском междуречье, высказал предположение, что памятники типа Поенешт образовались на обширной территории Германии и Польши. ‹...›
     М. Бабеш полностью солидарен с мнением Р. Вулпе о собирательном характере этнонима бастарнов. Более того, он на основе обнаруженного на поселении Гелэйешть фрагмента бронзовой фибулы поморского типа, которая имеет аналогии среди фибул с памятников низовьев Эльбо-Одерской зоны, где, по мнению античного географа Птолемея, расселялись с(е)идины или сидоны, считает доказанным, что в состав населения, оставившего поенештско-лукашевские памятники и известного под названием бастарнов, входили не только певкины, но и скиро-сидоны. Нигде на родине древних германцев не обнаружена материальная культура, эквивалентная поянештско-лукашёвской. Следовательно, её носители продвинулись в Днестровско-Карпатские земли из областей, расположенных как к западу, так и к востоку от Одера. ‹...›
     Видимо, события происходили следующим образом. К концу III и началу II в. до н.э. в период вторжения бастарнов гетские племенные союзы, опираясь на мощную оборонительную систему из многочисленных хорошо укреплённых посёлков, оказали упорное сопротивление иноземцам. Только этим можно объяснить то обстоятельство,что после преодоления обширных пространств, в том числе и труднопроходимых Северных Карпат, бастарны не продвинулись дальше, а вынуждены были остаться в северо-центральной части Днестровско-Карпатского региона.
     В тяжёлой и, судя по разрушениям многих городищ, многолетней схватке с гетскими племенными союзами бастарны, хотя и вышли победителями, оказались полностью истощёнными и обескровленными, вследствие чего были вынуждены остаться в этих областях вместе с побеждёнными гетами.
     Приход бастарнов, если исходить из процентных соотношений найденной керамики, не означал равномерного или обязательного преобладающего их размещения в каждом гетском посёлке. Судя по имеющимся материалам, в большинстве случаев совместного проживания пришлое население являлось незначительной частью. В некоторых поселениях бастарнов вовсе не было. ‹...› В этих условиях бастарны были вынуждены слиться с местными гетскими племенами. Совместная жизнь бастарнов и гетов в течение столетия, а может быть и больше, ‹...› привела к тому, что они потеряли свой этнический облик. Археологически они более не документируются в этом регионе. По-видимому, к I в. до н.э. бастарны полностью растворились в гетской среде. ‹...›
     Наиболее достоверные, хотя и отрывочные, свидетельства о даках содержатся в упомянутой уже «Истории Филиппа» Трога Помпея, в которой автор, перечисляя, видимо, гетские племена, известные в его время к северу от Балкан и Дуная, отмечает, что „даки являются молодой ветвью гетов” Этим автор без экивоков указывает на существующую хронологическую разницу между гетами и даками.
     Касаясь расселения даков, Страбон сообщает, что они проживали рядом с гетами по верхнему течению Дуная. Из этого свидетельства следует, что на рубеже нашей эры даки были известны в Карпатском бассейне. Именно этот район имел в виду автор II в. н.э. Флор, когда писал, что „даки к горам привязаны”. У Светония даки и геты упоминаются вперемешку. ‹...›
     Из вышеизложенного с достаточной очевидностью следует, что гетов античные источники с VI в. до н.э. и вплоть до VI в. н.э. отмечают в пределах территории, расположенной между Днестром и Балканами, Карпатами и Чёрным, морем, тогда как племена даков с конца II в. до н.э. — только в Карпатском бассейне. ‹...› В последнее время всё настойчивее стали подменять понятие “гето-даки” на “дако-геты”, мотивируя это тем, что Дакия — якобы колыбель фракийского рода — греками именовалась и Гетией. Причиной этому послужили встречающиеся в литературных произведениях IV–III вв. до н.э., в частности у Менандра и Геронды, слова ‘Даос’ или ‘Дау’, обозначавшие имя раба. В комедиях Теренция, латинского, писателя II в. до н.э., Давос, разговаривая с рабом по имени Гета, называет его своим собратом. Известно, что в античных комедиях имена рабов зачастую обозначают их родину. Видимо, исходя из этого Страбон пришел к выводу, что „даки в древности назывались давами. Отсюда к называние рабов Гета и Давос, столь обычные у афинян”.
      Этого предположения известного географа античности, хотя и единственного, оказалось достаточно, чтобы бóльшая часть исследователей восприняла его как доказательство одновременности существования гетов и даков с VI в. до н.э. ‹...›
И.Т. Никулицэ. Северные фракийцы в VI–I вв. до н.э. Кишинев: Штиинца. 1987. С. 84–243.

Если к I в. до н.э. бастарны полностью растворились в гетской среде, то почему император Проб спустя шесть столетий дозволяет им поселиться на землях Византии? Удивительное рядом, но оно запрещено: племенному поименованию нет сноса, как американским ботинкам В.В. Маяковского. Такое возможно только в одном случае: побеждённые переваривают победителей, обрастая их кожей. Монголы — крошечный поначалу народец — добивались этого простым, как мычание, способом: боеспособный возраст врага истребляется, мальчиков ставят у тележного колеса. Выше ступицы — в расход. Сестёр и матерей — в младшие жёны, кизяк собирать. А в междуречье Прута и Днестра женщины как лепили глиняную посуду, так и лепят. Колосья как жали, так и жнут. Лозу как подрезали, так и подрезают. И при гетах, и при бастарнах. Только теперь они растят двуязычных сыновей-полукровок. У маминой юбки — вылитый гет, плечом к плечу с отцом — чистой воды бастарн.

Непонятно другое: сколько же их было в Повисленье, этих носителей поенештско-лукашёвской археологической культуры. Перенаселённость Галлии бывала такова, что уходу на восток трёхсот тысяч (показания Помпея Трога) воинов (боевые подруги, жрецы, кузнецы и лекари не в счёт) никто не препятствовал. И они через Карпаты (Галиция) дошли до Малой Азии (Галатия), на привалах уча туземцев передовым способам плавки руды и гончарному кругу. Возможно, это заслуга предыдущей волны лишних ртов, но разбираться с этим некогда: боевой порядок бастарнского воинства — вот что не даёт мне покоя.

Тацит хвалит венедов за то, что те предпочитают наездничеству пехотный строй. Подобно германцам и, кстати говоря, самим римлянам. А бастарны Аппиана и Тита Ливия, как помнит Анфиса Абрамовна, сражаются удивительным образом: 1. за каждым всадником на поле боя закреплён пеший оруженосец; 2. конница совершает некие перестроения, которые ужасают противника. Бастарнский боевой порядок — нечто особенное; особенный, стало быть, и народ.

И этот народ говорит на одном языке с иллирийскими кельтами-скордисками. Разумеет, стало быть, и богемского кельта-бойя, и буковинского кельта-скира, и прочих кельтов первой волны. И пришлые бастарны с местными бойями, скирами, гирами и атмонами договариваются приструнить венедов, которые всем осточертели. Всем, от Татр до Балтики. Союзные полки под водительством бастарнов одна за другой громят венедские дружины. Имя бастарнов гремит в Повисленье. Гулящие люди венедов мало-помалу оправляются, наглеют, и уже не прочь навестить домовитых гетов с их стадами, полями и виноградниками. Под водительством бастарнов, разумеется: попробуй пикнуть. Геты сражаются до последнего бойца. Пиррова победа. Бастарны и венеды в изнеможении зализывают раны и наслаждаются обществом туземных вдов и девиц. Местное вино ударяет сначала в ноги, а уж потом в голову. Буйная головушка рвётся грабить Мёзию, Фракию и далее по списку, а ноги никуда не идут. Бастарны и примкнувшие к ним венеды мало-помалу смешиваются с лесными братьями. С братьями, свояками, дядьями и т.п. своих жён: часть гетов отсиделась в Кодрах, там схроны со скифских времён, см. превосходную монографию в журнале Stratum Plus №3 за 2010 г. А.Н. Левинский. История гетов в лесостепи Юго-Восточной Европы (конец VI – вторая половина IV вв. до н.э.). И тут с юга выдвигаются римляне, а с востока сарматы.

А где же даки. У меня получается, что в пору сармато-римского нашествия захватчикам противостоят одни геты, переварившие бастарнов (и венедов, согласно Г.Б. Фёдорову). Называется однобокое увлечение, перегибы, кумовство, ты мне — я тебе, рука руку моет и всё такое.

последним десятилетиям III века до н.э. следует отнести начало упоминаний в источниках совершенно нового для Нижнего Подунавья народа — бастарнов. Самое раннее их упоминание, как бастарнов-“пришельцев” относится к 216 году до н.э. ‹...› Помпей Трог в пересказе Юстина так излагает суть происшедших изменений: „Даки же потомки гетов. Когда они при царе Ороле несчастливо сражались с бастарнами, царь в наказание за трусость заставил их, ложась спать, класть голову на то место, куда обычно кладут ноги, и прислуживать своим жёнам так, как до того им прислуживали жёны. И это было отменено не раньше, чем они доблестью смыли бесчестие”. ‹...›
     Сам по себе пассаж этот чрезвычайно любопытен не только сведениями о конфликте потомков гетов с бастарнами, но и тем, что в нём впервые упоминается народ даков. Не выходя из круга письменных свидетельств, попробуем датировать это упоминание ‹...›. Рассказ о несчастной войне даков Орола с бастарнами помещён в очень интересный контекст. Его смысловой осью является война Филиппа и Персея, царей Македонии, с Римом. Краткому пересказу войны бастарнов и даков предшествует подробное повествование об интригах Персея против своего отца Филиппа, о кельтах-скордисках, которых Филипп склонил вступить с ним в союз. Сразу после перипетий дако-бастарнского конфликта читаем: „Итак, когда Персей наследовал Филиппу, он стал склонять все эти племена к военному союзу против римлян”.
     Трудно избежать соблазна и не сопоставить эти данные с другим источником о бастарнах. Тит Ливий ничего не говорит о возможном союзе даков и Персея, но подробно излагает обстоятельства попыток Филиппа и Персея заручиться военной помощью бастарнов. Сначала они упоминаются в тексте как „приистрийские варвары”, к которым Филипп отправляет послов, чтобы склонить к вторжению в Италию. В результате „возвратились люди, которых царь посылал к бастарнам за помощью, и они привели с собою оттуда знатных юношей, некоторых даже царского рода, и один из них обещал свою сестру в жёны сыну Филиппа. Союз с этим народом вдохнул в царя уверенность”. И вот бастарны, „давно побуждаемые к войне, оставив свои жилища, огромным полчищем пехоты и конницы переправилось через Истр”, но смерть Филиппа и сокрушительное поражение от фракийцев в битве у горы Донука (предположительно гора Рила в Болгарии) изменили весь ход событий. Часть бастарнов решила вернуться к городам Аполлонии и Месембрии, „откуда и вышли”, другие — „около 30 тысяч человек, предводимые Клондиком”, пошли вперёд. События эти относятся к 179 г. до н.э.. Ушли бастарны, судя по всему, в Дарданию, располагавшуюся на территории современной Сербии.
     Следующий поход бастарнов в 175 г до н.э. опять сорвался из-за неудачного форсирования Истра.
     И вот, когда в 168 г до н.э. Персей в очередной раз „стал склонять все эти племена к военному союзу против римлян”, появились некие галлы, „бродившие по Иллирии”, возглавляемые Клондиком. Пришло их около десяти тысяч всадников и столько же пехотинцев. Но что интересно — теперь Клондик назван „галльским царьком”, а всё его воинство ни разу не упомянуто как бастарнское, что, впрочем, не мешает видеть в Клондике того самого предводителя бастарнов, который одиннадцатью годами ранее уже появлялся в пределах Македонии. „Договор с галлами был такой: по прибытии каждый конный получал десять золотых, пеший пять, а вождь тысячу”. Персей договор нарушил, пытаясь уплатить не золотом, а дарами военачальникам — конями, конскими уборами, плащами. Клондик потребовал выплаты по договору. Персей через своего парламентёра Антигона передал, что ему нужно всего пять тысяч всадников, а остальных он не держит. Узнав, что Персей не собирается немедленно расплатиться золотом даже с пятью тысячами всадников, „галлы воротились к Истру, опустошив по пути придорожные области Фракии”.
      Судя по всему, галлы прежде возвращения к Истру бродили по Иллирии достаточно долго (может быть, со 179 г.?). Настолько долго, что Клондик стал именоваться „галльским царьком”, а его многочисленные сподвижники — галлами. Кроме кельтов-скордисков, в регионе Среднего Подунавья Страбону была известна область кельтов, смешавшихся с фракийцами и иллирийцами, а также области, заселённые бойями и таврисками ‹...›. Где-то в этих западно-балканских и среднедунайских областях и провёл время Клондик. Именно к этим областям и примыкает территория, заселенная, согласно Страбону даками: „Но существует и другое деление Гетской земли, остающееся с древних времён: одну часть этого племени называют даками, другую — гетами. Гетами называют тех, которые живут у Понта в восточной части страны, а даками — обитателей противоположной части, со стороны Германии и истоков Истра”.
      О том, что Клондик мог провести время как раз в этих пограничных областях и подчинить себе не только галлов, но и гетов, ставших впоследствии даками, свидетельствует ещё один источник о римско-македонской войне.
      Аппиан ничего не говорит о союзе бастарнов и Македонии. ‹...› Бастерны, по Аппиану, жили около земли гетов, которая была болотиста и необитаема. Но зато Аппиан говорит о союзе Персея и гетов: „Однако он послал к гетам, жившим за Истром”. В результате к Персею пришло десять тысяч всадников и десять тысяч пехотинцев. Далее Аппиан излагает следующие подробности: „Когда геты перешли Истр, то было договорено дать Клойлию, их предводителю, тысячу золотых статеров, каждому всаднику десять, пехотинцу половину этого”. Но Персей послал несколько хламид, золотые ожерелья и коней в подарок предводителям. Узнав, что обещанного золота Персей не даст, Клойлий отказался от подарков. Когда же и второй раз прибывшие послы не принесли с собой золото, Клойлий, как пишет Аппиан, „увёл назад своё войско”.
      В качестве гипотезы, в качестве вопроса археологическому материалу можно предположить, что именно с этими бастарнами-галлами, руководимыми Клондиком, столкнулся предводитель даков, потомков гетов — Орол. Произошло это, скорее всего, в регионе среднего Подунавья или в Трансильвании. (См. упоминание более позднего автора II в. н.э. Флора: „даки к горам привязаны”). Вероятно, именно после этих событий Клондик-Клойлий оказывается уже не только бастарнским вождём, не только „галльским царьком”, но и „предводителем гетов”. Возможная датировка события колеблется в пределах от 179 г. до н.э. (уход Клондика в Дарданию) до 168 г. (появления галльско-гетского войска у границ Македонии). Дальнейшие упоминания о бастарнах, принадлежащие Страбону, уже приводились. К югу от Истра Страбон отмечает бастарнов-певкинов, к северу между Истром и Борисфеном, — атмонов и сидонов (VII, 3, 17) . ‹...›
     Таким образом, если географическое соответствие бастарнов региону северного части Нижнего Подунавья не вызывает сомнений, то временные границы этого соответствия установить достаточно сложно. Вероятно, к 216 году бастарны-пришельцы не только появились у стен Каллатиса, но и изгнали то гетское население, которое было известно к северу от Истра с 335 г по 291 г до н.э.
     Предположительно в первой четверти II века бастарны ведут войну с даками, потомками гетов. А к рубежу II–I вв. до н.э. становятся автохтонными обитателями низовьев Дуная.
Ткачук М.Е. Гетика, которую мы потеряли. (Из антологии хронологических разрывов)
Stratum plus. Кишинев: Высшая Антропологическая школа. 1999, №3. С. 277–279.

Никакого отрезвления, наблюдается даже некоторое головокружение от успехов: велеречивые известия о южных, скажем так, бастарнах-бастернах смыкаются с немыми свидетельствами городищ и могильников Молдавии. Даки сами по себе, гето-даки сомнительны, гето-венедо-бастарны — быль, данная в ощущениях.

ланомерное изучение древнеславянских памятников на территории Юго-Запада СССР, в частности на территории Молдавии, было начато в 1950 г. работами Прутско-Днестровской археолого-этнографической экспедиции и продолжается по настоящее время. ‹...›
По указаниям византийских историков, земли Поднестровья в VI в. н.э. находились в самом центре славянских территорий. В период, непосредственно предшествующий образованию древнерусского государства, и в пору его создания здесь, по вполне определённым указаниям летописцев, жили два восточнославянских племени, а в период существования и расцвета древнерусского государства эти земли были его юго-западным форпостом. ‹...›
     О том, что связи начались в весьма отдаленные времена и были очень тесными, помимо археологических и письменных источников, говорят и топонимические, и лингвистические данные, например большое количество (свыше 30%) славянских слов в молдавском языке, в том числе слов, относящихся к таким основным и древнейшим занятиям, как земледелие ‹...›
     В Румынии в период существования монархического буржуазно-помещичьего режима изучение древнеславянской материальной культуры не проводилось в целях фальсификации истории в угоду правящим классам, стремившимся скрыть от народа те древние и тесные связи, которые существовали между восточнороманскими народами и славянами на протяжении их многовековой истории. Ряд буржуазных румынских историков объявлял румын (существование молдаван как народа вообще отрицалось) прямыми потомками “чистокровных” римлян. Согласно “теориям” этих историков, в период римской оккупации части территории Румынии во II—III вв. н.э. местное фракийское население было рассеяно и уничтожено, и с тех пор потомки оккупантов — “избранный чистый романский народ”, прямой наследник средиземноморских цивилизаций — существовал как остров среди варварского славянского моря. ‹...›
     С начала нашей эры до великого переселения народов можно лишь предполагать проникновение на территорию Прутско-Днестровского междуречья отдельных славянских элементов. Об этом как будто бы свидетельствуют найденные на различных поселениях этого времени зарубинецкие и пшеворские элементы в керамике (например, могильник Малаешты). Может быть, появление на указанной территории этих элементов в керамике находит своё объяснение в свидетельстве Тацита о том, что славяне венеды совершали свои набеги до певкинов, которые в этот период занимали территорию Нижнего Подунавья. Однако о наличии в Молдавии славянских элементов в то время можно говорить лишь предположительно, материальная культура Молдавии была прежде всего фракийской — гетской.
      Вполне определённо о появлении славян в Нижнем Подунавье в Южной Бессарабии в III в. н.э. свидетельствуют Певтингеровы дорожные таблицы, в которых венеды показаны между Днестром и Дунаем. Нельзя исключить Прутско-Днестровское междуречье и левобережье Нижнего Дуная и из тех территорий, на которых, по свидетельству Иордана, вёл в IV в. н.э. войну с готами славянский — антский — вождь Бож, и из тех территорий, по которым, по свидетельству Евнапия, в IV в. н.э. проходили варвары, в том числе и славяне, во время походов на Рим.
      Вполне определённые сведения Певтингеровых таблиц о существовании в III в. на рассматриваемой территории славян находят своё подтверждение в археологических данных. На ряде Черняховских памятников в Молдавии обнаружены, хотя и в небольшом количестве, железные наконечники копий, части щитов и другие виды оружия и доспехов славянского — пшеворского типов (сделанные на основе переработанной кельтской схемы), а также сосуды с элементами зарубинецкой и пшеворской керамики. ‹...›
     Древнейшие гетские племена — одно из важнейших слагаемых при формировании восточнороманских народов — уже в первой половине I тыс. н.э., вероятно, находились в контакте со славянскими племенами, судя по данным археологических, письменных и этнографических источников. Об этом говорят славянские черты в материальной культуре местного населения в первой половине I тыс. н.э., свидетельства Певтингеровых таблиц о пребывании славян в III в. на изучаемой территории, упоминание в «Слове о полку Игореве», в «Молении Даниила Заточника» Траяна — одной из центральных фигур гето-дакийской истории и эпоса, включение в русский народный орнамент дако-сарматских элементов (дако-сарматский контакт существовал не позже V в. н.э., когда сарматы полностью растворились среди местных земледельческих племён), некоторые изображения на метопах на Трофеум Траяни, в которых ряд учёных видит славян; наконец, то обстоятельство, что византийские историки VI – начала VII в. н.э., например Феофилакт Симокатта, называли славян гетами и т.д.
Г.Б. Фёдоров. Итоги и задачи изучения древнеславянской культуры Юго-запада СССР.
Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института Археологии.
Вып. 105. Древности Северо-западного Причерноморья. М.: Наука. 1965. С. 21–24.

Дудит в свою дуду, что называется. А Рыбаков подыгрывает на гуслях звончатых. Красотища. Фёдоров летом руководит раскопками, зимой не разгибает спины над письменным столом. Доклады, краткие сообщения и главный труд жизни, «Население Прутско-Днестровского междуречья в I тысячелетии н.э.». Первый том издан, второй на выходе. Ещё немного, ещё чуть-чуть.

от золотого правления к царству железа и ржавчины
Au / Ag	Октавиан Август	Нерон	Домициан	Траян	Адриан	Антонин Пий	Марк Аврелий	Коммод	Септимий Север	Каракалла
aureus, g.	8.19	7.28	7.55–7.73	7.09–7.12	7.15–7.34	7.11–7.31	7.37	7.15–7.36	7.17–7.52	6.34–6.9
denarius, g.	3.89	3.41	3.39–3.56	3.13	3.34	3.38–3.53	3.19–3.68	2.46–2.96	2.74–3.49	2.73 (false)

Передвижная Выставка современного изобразительного искусства им. В.В. Каменского
карта сайта		главная страница
исследования		свидетельства
сказания		устав
статистика посещаемости AWStats 7.6: востребованность каждой страницы ka2.ru (по убывающей); точная локализация визита (страна, город, поставщик интернет-услуг); обновление каждый час в 00 минут.

В. Молотилов

Валамiръ

Предыдущие главы

4. Вѣци Трояни

Таб. 1

Рис. 1

Рис. 2

Рис. 3

Рис. 4

Продолжение

В. Молотилов

Валамiръ

Предыдущие главы 4. Вѣци Трояни

Таб. 1

Рис. 1

Рис. 2

Рис. 3

Рис. 4

Продолжение

Предыдущие главы

4. Вѣци Трояни