М.В. Акимова
Уверения в понятности Хлебникова, указания на то, что он делал содержательным, значительным решительно все элементы поэтического языка вплоть до отдельных фонем, стали сегодня таким же трюизмом, как и сетования на непонятность.
Хлебниковеды хорошо знают, что такой, в основе своей семиотический подход к текстам поэта действительно помогает понять их достаточно адекватно. Но чувствуется потребность, как обычно, в комментарии. Насколько созвучно идеям самого Хлебникова толковать его отношение к слову как борьбу с произвольностью знака? Как далеко здесь наш метаязык отстоит от языка-объекта? Предметом комментирования должно стать, таким образом и в том числе, словоупотребление поэта, как известно, весьма склонного к “теоретизму”, автоэкспликации и самопереводу.
Мы уже как будто привыкли смотреть на Хлебникова глазами людей, усвоивших аксиомы Ф. де Соссюра о природе словесного знака как непреложную истину. Эта истина заключается в том, что в структуре слова связь между означающим и означаемым ничем не мотивирована, чисто условна. Именно отзвуки идей де Соссюра различимы в трактовке Хлебникова его современниками: и Р.О. Якобсоном, и Г.О. Винокуром, и В.А. Гофманом, и даже Маяковским. Однако в 1908 г., когда Хлебников „уже располагал некоторой исходной системой словотворческих идей как фундаментом всей своей дальнейшей экспериментальной практики” (Григорьев 1986: 86), теория языка Ф. де Соссюра ещё не была известна в России: его «Курс» только в Лозанне был издан в 1916 г. Поэтому, например, закон забвения происхождения словесной глыбы и равенства сложной составной словесной глыбы изначальному словесному “наделу” находится вне пределов соссюрианских представлений. В момент формулировки этого закона он не звучал ни согласно, ни полемично по отношению к идеям де Соссюра; лишь теперь, a posteriori, в этом правиле словотворчества усматривают протест поэта против так называемого опрощения, того явления, которое описывал в России В.А. Богородицкий и к осознанию которого в Европе пришёл де Соссюр (и может быть, не без влияния Казанской лингвистической школы). Принцип возвращения первоначальных смысловых наделов был развит Хлебниковым в статье «Наша основа». Но эта статья датируется маем 1919 г., когда Хлебников уже мог познакомиться с «Курсом общей лингвистики» хотя бы по рассказам друзей, О.М. Брика и Р.О. Якобсона, членов Московского Лингвистического Кружка, который проявлял живой интерес к наследию женевского языковеда. В этой работе Хлебников писал:
Словотворчество — враг книжного окаменения языка ‹...› Новое слово не только должно быть названо, но и быть направленным к называемой вещи ‹...› языководство дает право населить новой жизнью, вымершими или несуществующими словами, оскудевшие волны языка. Верим, они снова заиграют жизнью, как в первые дни творения.
