| Персональная страница А.Е. Кулинковича на ka2.ru | ||
| карта сайта |  | главная страница |
| исследования | свидетельства | |
| сказания | устав | |
| Since 2004 Not for commerce vaccinate@yandex.ru | ||
И когда знамена оптом
Пронесет толпа, ликуя,
Я проснуся, в землю втоптан,
Пыльным черепом тоскуя.
Велимир Хлебников. Иранская песня.
Мы завещаем поколеньям
Любить отныне и вовек
Закон, Добро и Просвещенье,
Пусть будет счастлив человек!
И. Шарапов. Гимн России.
Сопряжение имен двух российских интеллигентов — Виктора Владимировича (Велимира) Хлебникова и Ивана Прокофьевича Шарапова может показаться надуманным: В. Хлебников — поэт, И. Шарапов — геолог. Но Велимир Хлебников становится всё более известен и как оригинальный мыслитель, провозвестник небывалого, количественного способа философствования:
А Иван Шарапов, один из основателей математической геологии [3], не чужд изящной словесности до такой степени, что М.М. Пришвин называл его своим учеником.
И все же накрепко, без оговорок объединяет этих выдающихся людей не «цифирь » в описательных (история — Хлебников, геология — Шарапов) науках, а тема школьных сочинений «Власть и Поэт».
Политолог Вадим Трынкин в монографии «Архитектоника власти» [4] рассматривает государство как диалектическое единство противоположных начал — «государства-во-благо» и «государства-во-зло». Когда верх берет «кратомания» (термин В. Трынкина, означающий правителей, которым власть нужна ради самой власти), перевес получает «государство-во-зло», и общество деградирует. В работе [5] я разделил элиту социума как такового, независимо от его политического строя, на три части (по известной формуле
«Ум, Честь и Совесть»). «Ум» — это физиологически (по своей биоконституции [6]) «церебротоники»: государственные деятели и финансовые магнаты; «Честь» — «мускулотоники», то есть армия и «силовики»; «Совесть» — сторонящиеся власть предержащих носители моральных ценностей общества («волхвы»). Вспомним Пушкина:
Яркая примета «государства-во-благо» — его смирение перед «подданными» Добра, «налогоплательщиками» Света. Разумеется, до бережного, тем паче трепетного отношения к этим чудакам дело никогда не доходит. «Мир во зле лежит» — евангельская истина. Если власть предержащие хотя бы не преследуют, не гноят в казематах и «палатах №6», не науськивают чернь на «живущих не по лжи» — исполать им. «Государство-во-зло» потому так и называется, что бодро, со знанием дела орудует без всяких «хотя бы не».
Хлебников и Шарапов принадлежат не просто к Совести нации, а к элите бессеребренников. Речь вовсе не о том, что Хлебников по-детски радовался, увидев свои стихи, мятый лоскуток с коими ныне — предмет вожделения филолога, напечатанными на пишущей машинке, а пенсионер Шарапов издавал монографии, которые геологи теперь воруют друг у друга, за свой счёт. Элита бессеребренников ставит своей высшей целью убедить всех и каждого бескорыстно служить друг другу. Расплачиваться с ближним и дальним ударами сердца, а не замусоленными купюрами. Голодающий Хлебников то и дело бросает «службу пайковую» ради «задачи поэта — бродить и петь», а доцент Шарапов шлёт из Перми письмо за письмом с укоризной писателям-вралям. При этом рискуют оба одинаково: Велимир может свалиться с крыши вагона, Шарапов — с лагерной шконки. Первый приветствовал наступление великих перемен, надеясь, что они принесут свободу полноценного развития творческих возможностей каждого гражданина страны Советов:
Второму выпал общественный строй, названный им «номенклатурным социализмом». Для Хлебникова символ Свободы — ликующие толпы под алыми стягами; вся сознательная жизнь Шарапова прошла во времена уличных шествий под знаменами в «добровольно-принудительном порядке». Велимир полон надежд на революционную смену строя, он не принял НЭП:
А бывший подпасок Иван Шарапов с ужасом видел, как отмена «новой экономической политики» приводила к вымиранию крестьянского сословия — кормильцев страны. Очевидно, Велимир Хлебников символизирует начало исторической эпохи, ее надежды и чаяния, Иван Шарапов — упадок и разочарования.
За одного битого двух небитых дают.
Народная пословица
В конце восьмидесятых, когда крах Советского Союза далеко не всем представлялся неизбежным, известный американский политолог Фрэнсис Фукуяма обнародовал статью, которой дал сенсационное название “The End of History” («Конец Истории») [7]. На основе этой работы Ф. Фукуяма позже написал книгу, ставшую бестселлером.
«Конец Истории» для Ф. Фукуямы означает, что Советский Союз потерпел сокрушительное поражение в «холодной войне»; историческая эпоха противостояния альтернативных идеологий завершена безоговорочной победой «западной цивилизации», и начинается новый период человеческой истории.
Другой американский политолог, Самюэль Хантингтон, в работе “The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order” [8] назвал новую эпоху «Столкновением цивилизаций» (“The Clash of Civilizations”) и «Переделом Мирового порядка» (“the Remaking of World Order”). По Хантингтону, грядет разрушение «незападных» цивилизаций и повальное заимствование ими черт «цивилизации-гегемона».
Российский политолог Николай Ютанов в предисловии к русскому переводу книги Хантингтона [9] так формулирует «отправные пункты» ведущих идеологов Евро-Атлантической цивилизации [9, с. 5–6]:
1) Представление о том, что цивилизационный образ «условного Запада» стал определяющим для современного мира, и история в своем классическом формате завершена (Ф. Фукуяма);
2) Существование в современном мире множества цивилизаций, которые еще придется вводить в требуемый цивилизационный формат (С. Хантингтон).
В переведенной на русский язык [10] книге «Великий разрыв» (1999) Ф. Фукуяма дает ответ на вопрос о причинах развала Советского Союза и начале «Конца Истории». Он полагает, что это произошло «из-за неспособности контролировать и использовать в собственных целях знания своих граждан» [10, с. 12]. Мне кажется, переводчик не вполне адекватно перевел этот фрагмент текста: английский термин “control” означает не только «контроль» («надзор»), но и — в первую очередь — «управление», «руководство», причем управление рачительное, руководство заботливое. В книге [9] Ф. Фукуяма анализирует, в частности, принципиальную для обществоведения категорию «человеческий капитал», что, как нетрудно догадаться, означает способности людей, их знания. По его мнению, неумение советских руководителей толково распорядиться этим бесценным сокровищем и привело, в итоге, к краху великого государства. С этим воззрением трудно не согласиться. Разумеется, могут быть указаны и другие причины «Конца Истории», но несомненно: бездарный «оборот» человеческого капитала значительно ускорил агонию СССР. Жизненный путь Ивана Прокофьевича Шарапова едва ли не целиком состоит из образчиков «высочайшего» разбазаривания его находок и свершений (рачительность аспиранта В.Ф. Мягкова, в бытность заведования Шараповым кафедрой ПГУ, мы приветствовать не рискнем). Разносторонне одаренный человек, все помыслы которого были направлены на принесение своему народу наибольшей пользы, удостоился лагерного барака и психушки, а его гонители и обиралы — хлебных должностей, высоких степеней, званий, премий.
Можно и нужно использовать ядрёное русское слово, вспоминая М.С. Горбачёва с его подозрительно выгодным Западу «новым мышлением». Но не следует усердствовать при этом — «предыдущие ораторы» вбивали кляп в уста не только «чрезмерно живому» Геологу, но и ушедшему в века Поэту. Именно при неряшливом говоруне на троне был прорван двадцатилетний заговор молчания, и однотомник «Творений » [1] Велимира Хлебникова пришёл к читателю. «Пробить» это издание М.Я. Полякову удалось за пару лет до странным образом подгаданной под юбилей поэта Перестройки (при этом, как свидетельствует соредактор книги А.Е. Парнис, табу на имена зарубежных исследователей не было снято). Но времена и нравы были таковы, что без горбачевского «ветра перемен» уже набранную книгу могли в одночасье «рассыпать» или пустить весь тираж под нож.
На «Хлебникова поле» мне рассказали такой случай. Году в 1983-м, на излёте т.н. брежневского застоя, в устной беседе Ю.М. Нагибин горестно поведал о свежей неудаче с «реабилитацией» Хлебникова. На приём к всевластному в советской литературе Г.М. Маркову пришел с челобитной «полезный идиот» (подлинное выражение Маркова) Лев Озеров. «Полезный идиот» был профессором кафедры художественного перевода Литинститута, но это был способ телесного пропитания, не более того. Профессорам перевода не дано написать вот этого:
Он не входил в Комиссию по наследию Велимира Хлебникова, и действовал, что называется, по зову сердца. Опровергая, между прочим, Пушкина. „Слова поэта — суть его дела”? Иногда это отговорка труса. Озеров попросил Первого секретаря СП СССР обратить вельможный взор на близящееся 100-летие певца Великой Октябрьской Социалистической Революции, Виктора Владимировича Хлебникова (1885–1922 гг.). Марков выдержал внушительную паузу и произнёс: „Считаю это преждевременным”. Печальная игра слов: cтолетие законоведа Времени пришлось не ко времени временщикам...
Итак, «конец истории». Думается, трубить о нём на всех углах преждевременно. На «великой шахматной доске», как назвал мировой политический расклад бывший государственный секретарь США Збигнев Бзежинский, существует — и это вынужден признать Самюэль Хантингтон — Православная цивилизация, стержнем которой является Россия. Опять же замечания к переводу. В оригинале, по-видимому, фигурирует цивилизация не Православная, а “The Orthodox civilization”, то есть конфессионально «ортодоксальная», не признающая главенство папы римского. К числу «ортодоксальных» относится множество христианских Церквей, не только Православная («московский патриархат»), но и греческая, армянская, грузинская и другие Церкви. Россию, как и всю Евразийскую (Православную) цивилизацию ожидают непростые времена. Почему так — тема для отдельного разговора. Но главное, что не подлежит сомнению: необходимо принимать все меры к укреплению нашей цивилизации. Задача задач, дело первостепенной важности — обеспечение прироста «человеческого капитала». Для этого нужно тщательно анализировать ошибки, допущенные предыдущими «капиталистами» — руководством СССР времён «номенклатурного» социализма. И пытаться не позволить «постсоветским» политическим лидерам их повторить.
Идет охота на волков. Идет охота!
В. Высоцкий
В материалах, посвященных жизненному пути И.П. Шарапова, упоминается о массовых репрессиях геологов в конце сороковых годов. Был арестован, в частности, профессор Московского геологоразведочного института (МГРИ) В.М. Крейтер, автор неоднократно переиздававшихся учебников по методике поисков и разведки месторождений полезных ископаемых [11–13]. Это была заранее спланированная акция, которую можно назвать «государственной охотой на геологов». Суть ее такова.
После Великой Отечественной войны в Советском Союзе во весь рост встала проблема освоения северных месторождений полезных ископаемых, в первую очередь, Воркутинского угольного бассейна. Необжитые места. Нужно приглашать специалистов, вкладывать средства в благоустроенное жильё для новоселов, детские сады, больницы. Партийно-правительственное руководство страны решило максимально упростить задачу: свести затраты на освоение угольного бассейна к минимуму путем привлечения в качестве опытных специалистов … квалифицированных рабов, работающих за пайку хлеба и довольствующихся в быту нарами. В Древнем Египте военнопленных убивали, но позже догадались превращать в рабов. Поэтому их стали называть «живые мертвые». Советские лидеры, чтобы осваивать месторождения, решили: нужно превращать квалифицированных свободных граждан в рабов, но не просто в невольников, а в древнеегипетских «живых мертвых». Делалось это так. Специалисту нужного профиля предъявлялось заведомо ложное обвинение, которое подводили под «расстрельную» статью. После приговора к «вышке» смертная казнь милостиво заменялась 25-летним сроком заключения, и готов раб именно в древнеегипетском смысле: «живой мертвый». Раб уже почувствовал дыхание Смерти. Он знал: «Бледная с косой» может вернуться в любую минуту.
Два конкретных примера. О Вадиме Минухине, студенте МГРИ, я уже рассказывал в статье [14]. Вадима мне довелось знать лично: после реабилитации он работал в ВНИИГеофизики. Вадим «загремел» следующим образом. Кто-то из товарищей по учебе (разумеется, провокатор), подошел к нему с предложением: «Поехали на рыбалку, глушить рыбу! Я достал взрывчатки, вот, возьми. Завтра утром я заеду за тобой. Сколько рыбы у нас с тобой будет — завались!» Время было, мягко говоря, несытое, особенно у студентов. Вадим согласился. Но «завтра утром» не наступило. Ночью пришли «люди из органов». Обвинение — подготовка покушения на товарища Сталина, приговор — расстрел! «Вышка», разумеется, была заменена «четвертаком». И вот оператор каротажной станции для Воркуты налицо, без волокиты с вербовкой, подъёмными и т.п.
Вторая жертва — Николай Евгеньевич Мартьянов. О жизненном пути Мартьянова говорится в послесловии к его книге «Размышления о пульсациях Земли» [15], (ср. монолог о пульсации “отдельностей” Мироздания Велимира Хлебникова в повести А.Н. Андриевского «Мои ночные беседы с Хлебниковым» ) опубликованный через много лет после его кончины. В том же злосчастном 1949-ом году Н.Е. Мартьянов был обвинен в «антисоветской агитации» и приговорен к расстрелу. Смертная казнь, по тому же сценарию кремлёвских владык, была заменена ИТЛ, и вот еще один раб, еще один «живой мертвый» для треста «Воркутауголь» — готов.
Каждый такой арест — крушение судьбы, как правило, непоправимое.
Если И.П. Шарапов был вынужден подготовить пять вариантов докторской диссертации по геологии (вы, нынешние, ну-тка!), потому что защита её десятилетиями «зарубалась» начальством, то Н.Е. Мартьянов, смело спорящий с академиками, не успел защитить даже кандидатскую — срока жизни не хватило.
Да, удручающая картина: руководство геологического треста, которое доставляют на работу под конвоем. Так бессмысленно, ради сиюминутной выгоды, растрачивался бесценный «человеческий капитал».
У И.П. Шарапова с профессором В.М. Крейтером были сугубо профессиональные расхождения по поводу того, как именно проводить поиски и разведку месторождений полезных ископаемых. Свои замечания Иван Прокофьевич излагал и устно, и письменно. О сути этих, подчеркиваю, сугубо профессиональных расхождений, мы еще будем говорить. Когда профессор Крейтеру попал в лапы «органов», «пригодились» замечания Шарапова. Прошло немного времени, и «органы», несомненно по прямому указанию ЦК КПСС, начали «шить дело» и на оппонента.
Ну что я могу поделать, если я не нравлюсь товарищу Шарапову!
И.В. Сталин
Роковым для жизненного пути И.П. Шарапова стал вполне, казалось, безобидный шаг: будущий геолог доверился Писателю, каковым ему представлялся в то время Максим Горький. То, чем обернулась эта попытка заочной переписки, ошеломило студента из Ташкента. Горький назвал своего корреспондента «самовлюбленным» и «глупым». Это бы ничего: молодой человек задавал вопросы умудренному старцу; степень их глупости только сам вопрошаемый и мог оценить. Вот и оценил: письмо Ивана Шарапова проделало обратный путь в Советскую Россию, и попало прямиком к Сталину. „Я же не червонец, чтобы всем нравиться”, — сказал Вождь, пожав плечами. Команду «фас!» не отдал. Но «под колпак» — посадил.
Не устаю удивляться, как точно определил Алексей Пешков главную опасность, с которой должна бороться власть «победившего пролетариата». Это — «самовлюбленные» и «глупые», то есть люди, пытающиеся мыслить, во-первых — самостоятельно и, во-вторых — масштабно. Последнее уж совсем глупо, не даром есть песенка: «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет»: ведь мыслить масштабно — это и есть «подниматься в гору». Горький, хотел он того или нет, восстанавливал стереотип каменного века: всё, что идет от власть предержащих, весьма умно, прочее — заведомая дурь.
Любопытно, смог бы Алексей Пешков превратиться в Максима Горького, не радуйся он своему таланту, не «любя» его, т.е. не будучи «самовлюбленным»?
И скольким таким «глупцам» оборвали крылья, «дали по рукам», «поставили на место»! Так великое дело построение справедливого общества оказалось обреченнным на провал, ибо без наращивания, «пестования» ценнейшего «человеческого капитала» — людей самостоятельно и масштабно мыслящих — по-настоящему крупные государственные проблемы, в том числе длительное сохранение стабильного политического строя, решить невозможно. Нельзя поколение за поколением заставлять из-под палки служить Идее, пусть и светлой.
Все существующие философские учения Маркс делит на две группы.
Одна — материализм, другая — идеализм. С этим согласиться нельзя.
И.П. Шарапов
Великий древнегреческий философ Платон задумался над исключительно важной проблемой: «бывающее» (используем выражение Хлебникова), прежде чем возникнуть, должно иметь замысел, должно иметь, как бы мы сейчас сказали, проектную документацию. Что касается изделий рукотворных, там все предельно ясно: их замысел находится в голове архитектора или конструктора. Но где находится замысел, идея творений Природы? Платон выдвинул смелую, сугубо научную (то есть материалистическую) концепцию существования некоего мира идей (порождающих моделей, как назвал их русский философ А.Ф. Лосев [16]). Что касается живых организмов, то сейчас доподлинно известно: мир их «идей», «порождающих моделей» — генофонд биосферы. Века и века концепция Платона оставалась непонятой. Глубокий смысл «мира идей» оказался непостижимым для другого гениального философа Эллады, Аристотеля (его знаменитое: «Платон мне друг, но истина дороже!»). Казалось бы, очень просто (это сегодня нам так кажется) объединить учения двух великих греков, соотнеся формальную причину Аристотелевой энтелехийной модели с «идеей», «порождающей моделью» Платона. Разумеется, все, что говорилось древнегреческими мудрецами, зачастую переплеталось с религиозными представлениями — иначе мыслителю грозило обвинение в нечестии. «Мир идей» вроде бы легко коррелируется с Платоновым учением о бессмертии души, с древнеславянским учением об Ирее, с христианским Раем.
В XVII-ом, а с особой силой в XVIII-ом веках, осмелевшая европейская буржуазия начала борьбу за власть с феодальной аристократией и поддерживающими ее клерикальными кругами, добиваясь не только свержения монархии, но и отделения церкви от государства, права «свободы совести» и т.д. Главной «боевой» силой феодалов была «святая инквизиция». Вспомним сожженного на костре Джорджано Бруно, суд над Галилеем:
Этот кризис разрешился Великой французской революцией. Борьба буржуазии с феодализмом нашла отражение и в противопоставлении философских концепций. При этом клерикальные круги опирались на авторитет древнегреческих философов — Аристотеля и Платона, неправомерно отожествляя Платоново учение о бессмертии души (которое разделяли практически все языческие религии) с Платоновым же учением о «порождающих моделях» — «идеях». Так противопоставление «клерикализм — свобода совести» получило не совсем адекватную (а если говорить грубо — безграмотную) форму противопоставления философских направлений «идеализм — материализм». «Классики марксизма» вкупе с Владимиром Лениным не уловили тонкости учения Платона о «порождающих моделях» — «идеях». Ленин прямо персонифицировал идеализм с «линией Платона», а материализм — с «линией Демокрита», заложив, таким образом, в марксистско-ленинское учение «бомбу безграмотности». Эта «бомба» взорвалась, когда биология доросла до генетики, важнейшего научного направления, конкретно воплощавшего в жизнь Платоново материалистическое учение о порождающих моделях. Тут-то «материалистическое марксистско-ленинское учение», претендующее на звание передовой и безгрешной философии, и «село в лужу». То, что творил, вооруженный «всепобеждающей марксистско-ленинской философией» главный советский биолог Трофим Денисович Лысенко, навсегда войдет в историю науки как пример воинствующего мракобесия, как пример глумления над «человеческим капиталом». Путь к рождению генетики прокладывал Грегор Мендель, используя инструментарий математической статистики. Естественно, для безграмотных апологетов «всепобеждающего учения» генетика была, если говорить словами известного героя в исполнении сатирика Аркадия Райкина, «продажная девка империализьму». А раз так, то и математическая статистика — «из той же оперы». Иван Прокофьевич Шарапов, виртуозно использовавший ее для решения геологических задач, — несомненный «идеалист», это был один из пунктов вменявшегося ему обвинения. В практике идеологической борьбы, развернувшейся в Советском Союзе (на деле это была борьба партноменклатуры за удержание своей власти), термин «идеалистический» потерял всякий философский, а, следовательно, научный, смысл, стал просто своеобразным ругательством и означал «не наш», то есть опасный партномеменклатуре.
Я поступил в МГРИ в 1950-ом году, на следующий год после волны арестов. Один из наших преподавателей, в прошлом боевой офицер, но «запятнанный» тем, что был аспирантом профессора В.М. Крейтера, избежал каким-то образом ареста, но на каждом партсобрании — независимо от повестки дня — выступал и клеймил, клеймил «идеалистические извращения профессора Крейтера». Какое отношение имеет учение о поисках месторождений полезных ископаемых к битве за власть между феодализмом и буржуазией? Тем не менее, в борьбе различных научных школ в конкретных, начисто лишенных политического содержания, науках вроде геологии, сторонники одной из школ старались навесить на своих оппонентов ярлык «идеалистический», что зачастую накликало физическую расправу.
Взять хотя бы бесконечно далекий от какой-либо политики, сугубо научный спор между сторонниками органического и неорганического происхождения нефти.
Между тем сторонников неорганической концепции (глава школы — В.Б. Порфирьев) обвиняли в «идеализме». Про скважину, заложенную по рекомендации ученого, объявили, что она бурится неправомерно, исходя из неправильных — «идеалистических»! — представлений. Скважина встретила разлом, что по представлениям «неоргаников» означало возможность получения значительного притока нефти. Она действительно дала великолепный фонтан «черного золота», и за нею среди геологов-насмешников закрепилось название «идеалистическая» [19].
Разрабатывая современную мировоззренческую концепцию (без чего невозможно организовать компетентный образовательный процесс), детализируя ее для каждой цивилизации и каждого государства, мы должны исходить из того, что нет «материалистического» и «идеалистического» познания, есть одна — общечеловеческая — научная теория познания. Необходимо, что называется с порога, отвергнуть пессимизм Освальда Шенглера [20]: «человечество — пустой звук». Человечество едино, хотя и полицивилизационно, и мы обязаны противодействовать всяким попыткам «столкнуть лбами» различные социумы, должны провозглашать и реализовать на деле принципы партнерства и гармонии цивилизаций [21, 22]. В соответствие с фундаментальной концепцией В.И. Вернадского, человечество обречено идти по пути ноогенеза, по пути цефализации ноосферы [23, 24]. Разработка эффективной мировоззренческой концепции будет способствовать интеллектуальной революции в Евразиатской (православной) цивилизации. При этом мы вкладываем в термин «православный» не только христианский, но и языческий смысл («Праву — Закон — славим!»), что требует исследования культурных основ цивилизации, вскрытия глубочайших исторических пластов ее становления [25].
Именно таким «глубинным бурением», занимается далеко не молодая (первое исследование появилось в 1919 году) наука, название которой до сих пор не устоялось: «хлебниковедение», «велимироведение». Тонкий знаток творчества Велимира Хлебникова профессор Хенрик Баран (Олбани, США) в статье «К проблеме идеологии Хлебникова: мифотворчество и мистификация» [26] пишет:
Этим, чрезвычайно важным высказыванием некогда табуированного в СССР учёного я завершаю первую часть своего «виртуального доклада» на Шараповских чтениях в Сети Интернет.
| Персональная страница А.Е. Кулинковича на ka2.ru | ||
| карта сайта | | главная страница |
| исследования | свидетельства | |
| сказания | устав | |
| Since 2004 Not for commerce vaccinate@yandex.ru | ||