Сколько болезней, в коих ближайшей причины мы не знаем!
Сколько скрытых изменений внутренностей, или нервов
обозначаем без разбора именем нервных страданий!
Но сии выражения удобны.
Обнаруживая наше неведение,
они прикрывают его лаком истинного знания.
Mattеy (1829 г.)
Из этих положений сам собою вытекает вывод, что мне придется говорить по содержанию таких клинических понятий, каковы: маниако-депрессивный психоз Крепелина, циклофрения, циклотимия, периодические, альтернирующие, круговые и т.д. психозы, а равно периодические: неврастения, психастения, ипохондрия, синэстезопатии и т.д. Я не привожу еще целого ряда названий, предложенных разными авторами для тех же самых клинических картин, ибо названия не меняют сущности дела.
Собственно периодизм как особый тип течения психозов и неврозов и особенно тесная связь таких физических состояний как меланхолия и апатия отмечены еще Теннисоном и Арактеусом (в 1 в. нашей эры), которые манию и меланхолию считали периодической трансформацией одного и того же болезненного процесса. В 17 в. Томас Уиллис смотрел на эти формы почти также. В 1861 г. Фальрет (отец) уже описал “гибридные формы” психопатических состояний, которые он называл „маниакальными меланхолиями и меланхолическими маниями”. Наконец мы должны отметить, что господствовавшие в 18 ст. воззрение на стению и астению жизненных функций, известное под названием “броунизма”, по имени творца этой теории Д. Броуна (1735–1788), можно считать прообразом современного учения о циклотомии как периодической смене возбуждений и угнетений в целом ряде нервных и душевных болезней. Своеобразное дальнейшее понятие strictum et latum (Броун, Брусэ, Брошэ и т.д.) вылилось, как известно, затем в учение о чередовании, как нормальных физиологических фаз, возбуждения и угнетения, установленное братьями Вебер; мало-помалу оно перенесено в невропатологию и психиатрию и трансформировалось в современные понятия как патологические фазы периодизма, каковы циклотимия, маниакально-депрессивный психоз, циклодистемия, периодическая дистемия и т.д. Вся эта терминология в сущности обозначает естественный биологический факт, который Г. Спенсер выразил так: „Всякая жизнь — физическая и психическая — есть комбинация перемен”. И, в сущности, клиницисты время от времени только повторяют это общее место биологии, так или иначе применяя его к своим объяснениям патологического периодизма. Таково, например, положение Пэйаса (1911 г.), что периодизм психизма или циклопсихизм есть закон психической жизни. Укажем, что продолжительность фаз возбуждения и угнетения по данным невропатологии и психиатрии у больных субъектов далеко выходит за пределы естественного ритма здоровых людей, а именно: патологический периодизм длится от 1–3 дней до нескольких недель, нескольких месяцев, а в некоторых случаях — до нескольких лет. Для наибольшей ясности дальнейших положений этой статьи дадим сперва общий очерк естественного ритма в явлениях природы, в биологических, физиологических и патологических формах периодизма жизненных и психических актов.
Ритм и периодизм наших жизненных функций есть несомненное отображение мирового ритма — материальной жизни.
Материальной непрерывности по современным воззрениям физики нет: „continuum non datur” и вместо прежнего „natura non facit saltus” как раз наоборот — в природе, по выражению проф. Умова, все делает скачки и интервалы; физик Бриллюэн это положение так охарактеризовал: „Отныне кажется достоверным, что в наши физические и химические представления следует внести некоторую прерывность — элемент, изменяющийся скачками, о котором мы не имели понятия еще несколько лет тому назад”.
Берлинский профессор механики Планк говорит, что движение лучистой энергии и течение молекулярных процессов совершается „определенными порциями действия” и по достижении некоторого порога возбуждения после накопления нескольких квант разрешается отдельными квантами энергии. И действительно мы видим, что реакции, например, коллоидных металлов идут ритмически, причем кривая их пульсирующих реакций напоминает кривую пульса по Бредигу. Перейдем к физиологии. Возбуждение и распространение возбуждений по нерву совершается по закону “все или ничего” также ритмически: после возбуждения нерва (током) и непосредственной реакции наступает нулевая фаза на несколько долей секунды, когда никакое раздражение не вызывает возбуждения: нужно около 0,995 сек, чтобы нерв восстановил какое-то химическое вещество, которое способно снова реагировать.
Таким образом, при работе нерва всегда имеются две фазы: фаза возбуждения (+) и фаза угнетения (–). Но еще интереснее недавно установленная третья фаза (Эдриен и Лукас), как это видно из следующей таблицы (беру цитату у академика Лазарева).
Между фазою нормальною (назовем ее единицей) и фазой нулевой имеется фаза, наиболее чувствительная к возбуждению, а именно время восстановления восприимчивости и степень чувствительности к возбуждению дает такой ритм:
| После возбуждения, доли секунды | Восстановление чувствительности к возбуждению |
| через 0,002 | 0,00 — угнетение — нулевая фаза |
| через 0,016 | 1, 08 — наивысшее возбуждение |
| через 0,030 | 1,00 — норма |
Этот закон как раз приложим, как увидим ниже, к тем периодическим видам психозов, которые французы называют folie a form altern и которые протекают как: депрессия, экзальтация, норма, причем такие три состояния повторяются во всю жизнь больного. Прибавлю наконец, для иллюстрации периодизма еще чрезвычайно важный факт, относящийся к толкованию “относительности” психофизического закона Вебер-Фехнера. Академик Лазарев полагает, что зависимость величины прироста ощущения только потому не прямо пропорционально приросту возбуждения, что зависит не от формы и степени действия на нерв высшего возбуждения, а от хода физико-химического процесса восстановления чувствующего вещества в концевых аппаратах органов наших чувств. По закону “все или ничего” этот процесс в концевых нервных аппаратах, по-видимому, только периодически или ритмически восстанавливает “чувствующее вещество” и при том не в степени математической тождественности раздражению, а индивидуально различно. Вот почему этот закон не оправдал широких ожиданий крупного математика-психолога, каков был Фехнер. Если бы закон Фехнера был абсолютом, как закон тяготения, тогда все физиологические и психические процессы можно бы регистрировать по степени интенсивности раздражительности, чего мы в действительности не видим, ибо в этом случае очевидно имеется свой колеблющийся периодизм в процессе восстановления чувствительного вещества наши ощущения не являются абсолютною мерой раздражения.
Таковы факты химии, физики и физиологии. Перенесем эти положения в повседневную жизнь нормальных людей. Давно известно, что у поэтов и художников наблюдаются приливы и отливы поэтического настроения и художественного воображения. Периоды этих состояний чередуются с некоторой правильностью. Автобиографии великих людей также свидетельствуют о таком же периодизме в их интеллектуальной работе. Укажу один пример: Гете пишет Шиллеру „на меня напала обычная полоса безделья, не могу заставить себя приняться за работу”. Таких примеров можно много найти у наших крупных поэтов и писателей, укажем особенно на Льва Толстого. Не будем тратить времени на их перечисление. Периодизм прилива и отлива энергии в этих случаях уже занимает не минуты, а дни и недели, а от них уже недалек прямой переход к патологическому периодизму, о котором у нас будет речь.
Чтобы не плодить лишних описаний самого патологического периодизма, приведу сразу несколько примеров; начну со своих, описанных в цитированной выше статье.
Случай 1-й. Сельский хозяин, 35 лет, ведущий большое хозяйство, деятельный и интеллигентный, с невропатической (однако) наследственностью, стал замечать, что в последние 3–4 года у него развивается неожиданно и без видимой причины непреодолимая леность, апатия, “обломовщина” по его выражению. Он забрасывает на 2–4 недели все свои дела, ничем не интересуется, бенсцельно перекочевывает с дивана на кушетку, много спит (по 12–14 часов). Тоски нет, только какая-то умственная “нирвана” (его слова). „При всем желании у меня не хватает силы шевельнуть головою, чтобы выполнить несложную работу по самым существенным нуждам моего хозяйства…”. Через несколько недель он просыпается в одно утро здоровым. „Будто какое-то облако или туман с меня слетел…”. Чаще всего эта депрессия падает на осенние месяцы, весною — никогда не наблюдалась, летом бывает в июле.
Случай 2-й. Купец, 55 лет, с 25 года своей жизни переживает два состояния: угнетение и экзальтацию. Во время угнетения бросает торговлю. Целые дни сидит без дела, много курит, пересаживается от одного окна к другому, бесцельно смотрит на улицу. Умственные силы ясны. Ни на одну минуту больной не теряет основной нити своих торговых дел, своего положения и своих интересов. Дела ведут приказчики, но у него лично не хватает энергии их вести. Угнетение длится 7–8 месяцев. Затем, иногда сразу, иногда в течение нескольких дней это состояние меняется как по волшебству на противоположное: он становится добрым, является прилив жизнерадостного чувства, повышенная деловая энергия; он превосходно начинает вести свои дела и торговля процветает. Период возбуждения длится всего 3–4 месяца и затем снова водворяется депрессия. Такова его жизнь в течение последних 30 лет. Между прочим интересно, что Шарко, у которого он был, назначил ему большие дозы брома на целый год, и конечно ничего кроме бромизма от такого лечения не произошло.
3-й случай. Гувернантка, 37 лет. У нее зимою обычно начинается угнетение, причем она может спать 14–16 часов, исчезают регулы, появляется тупое состояние головы, с трудом работает. С весны начинается живое бодрое состояние, прилив энергии, появляются регулы и т.д.
В настоящее время эти описанные мною формы носят название циклотимии. Но дело не в названии. Я в свое время отнес эти случаи к формам, подлежащим ведению невропатологии. Второй и третий случай, как я тогда писал, напоминают как будто временные угнетения и возбуждения жизненных физиологических функций, каковы зимняя и летняя спячки некоторых животных с одной стороны, и оживление жизни, похожее на весеннее оживление в животном и растительном царствах. Замечательно, что угнетения большей частью совпадают с осенним временем и зимними холодами.
Прибавлю еще: проф. Рот писал в свое время, что леность у многих школьников есть явление неврастении. Я тогда же в своей статье обратил внимание на то, что леность у школьников повторяется периодически и даже без невростении. В школьном возрасте (14–17 лет) у нормальных школьников редко бывает настоящая невростения; это отмечено многими известными немецкими авторитетами. Но в пубертатном возрасте я безусловно наблюдал у многих юношей и девушек, на вид здоровых, периодизм в приливах и отливах умственной деятельности: так называемая леность у них сменялась необыкновенным усердием к занятиям. Позволю себе теперь следующую вставку. Профессор Каннабих по поводу описанных мною выше случаев говорит, что работа проф. Анфимова заключает в себе первый опубликованный в России материал из области периодической и циркулярной неврастении. Я благодарен проф. Каннабиху, ибо он единственный русский психиатр, обративший внимание на вышецитированную работу, но замечу, что из писавших раньше меня иностранных авторов по этому вопросу можно назвать немногих, например Левенфельда (1893 г.) и Ланге (1895 г.), которые действительно говорили о периодической неврастении. Но у Левенфельда, сколько мне помнится, нет таких чистых примеров периодизма, каковы мои случаи, и, кажется, нет указания, что такая периодическая неврастения есть прямой переход к периодическим психозам. А у Ланге основная мысль посвящена не периодической неврастении, а особой периодической депрессии в зависимости от периодически возникающего мочекислого диатеза у некоторых его больных. И я могу считать своим предшественником разве только Солье, который действительно дал в 1893 году работу о периодической неврастении, к сожалению ускользнувшую от своевременного моего знакомства с нею. Поэтому мой клинический материал и мой анализ этого неврастенического периодизма был, если не первый в литературе, то во всяком случае в числе первых, а данные мною некоторые соображения о патологическом основном процессе для всех форм периодизма были прямо первыми, и сам проф. Каннабих так их и оценивает, как видно из следующей цитаты: „можно сказать, что Анфимов, говоря о равноценности положительных и отрицательных фаз периодических психозов (как положительное, так и отрицательное в философии и математике считаются величинами равнозначущими и т.д. — это мои слова) почти предвосхитил Крепелиновское обобщение, выразившееся спустя несколько лет в концепции маниакально-депрессивного психоза”. К этому обстоятельству мы ниже еще возвратимся.2
Продолжая в дальнейшие годы свои наблюдения в области этих заболеваний, я наблюдал много больных, у которых приступы неврастении, психастении и ипохондрии носили безусловно характер периодизма. При неврастении на протяжении многих лет я отмечал у некоторых своих больных периодическое возникновение следующих явлений: заботящих мыслей, подозрения относительно здоровья: то появлялись у них боли в разных местах (так называемые топалгии Блока), то иногда вялая работа кишечника, то непонятное для них чувство тоскливости, то слабость ног, то падение сексуальной силы и т.д. Держались эти явления 1–2 месяца, и снова наступала полоса относительного здоровья. Проходило два месяца — и опять воскресали стоны, прежние недомогания. С годами эти болезненные состояния приобретали большую интенсивность. Отсюда уже был недалек переход к периодической ипохондрии.
Опишу одного ипохондрика.
Неврастеник вначале через некоторое время периодически стал озабоченно рассматривать отхаркиваемую мокроту, подозревая у себя чахотку, потом стал считать несколько раз в день пульс, подозревая порок сердца, наконец вся забота была обращена на кишечник и экскременты. Эти приступы были периодические, возникали через 4–5 месяцев и больше. Следующие затем приступы уже чисто ипохондрических состояний стали все серьезнее и тяжелей. В одном из таких состояний он настоял на операции удаления аппендикса (сведения не точны, может быть у него действительно был аппендицит). И вот после этой операции, спустя полгода, все ощущения болей и других неприятных явлений в брюшной полости привели больного к новой операции в области рубца, чтобы удалить “рубцовые сращения” на месте сделанной операции по удалению аппендицита. Нашел врача, который снизошел на убедительнейшие просьбы больного. Операция была сделана и опять настало благоденствие на 4–5 месяцев. Затем уже начинается периодическое мучение и многочисленные хождения к хирургам с просьбой еще операции. Такого хирурга, к счастью, не нашлось, ибо показаний для операции, кроме субъективных ощущений больного, не было. Через несколько лет, во время которых он жил с переменным счастьем между периодическими благоденствием и мучениями от воображаемых сращений, больной был помещен в лечебницу для душевнобольных с тяжелым ипохондрическим бредом. Теперь он уже заявил, что у него нет кишечника, что он по неделям не имеет стула, что ему необходимо сделать операцию вскрытия всего живота и т.д.
Итак, периодическая неврастения в данном случае окончилась тяжелой периодической ипохондрией с бредом телесного неизлечимого состояния. А так как таких случаев у каждого психиатра и невропатолога было немало, то я думаю, что моя мысль о постепенном переходе патологического периодизма неврастении в так называемые периодические формы ипохондрии и такие же психозы не подлежит сомнению. Вопрос только в том, не пора ли нам, психиатрам, отказаться от “периодических психозов”, как morb sui generic душевного мира, отказаться также от маниакально-депрессивного психоза как болезни, зависящей по мнению проф. Осипова „от обширного душевного заболевания, охватывающего всю жизнь больного, но выражающегося в форме рецидивирующих приступов” . Такова, как известно, основная мысль Крепелина, заложенная им в понятие маниакально-депрессивного психоза. Я подчеркнул эту мысль Крепелина и толкование проф. Осипова, ибо совершенно не согласен ни с проф. Осиповым, ни, прежде всего, со знаменитым мюнхенским психиатром Крепелином, не согласен в том, чтобы этот маниакально-депрессивный психоз был обширным душевным заболеванием. Действительно, у таких больных существует обширное заболевание в виде патологического периодизма в организме, но само маниакально-депрессивное состояние при этом есть только один из симптомов его, а не душевная болезнь, как первичная болезнь душевного мира, т.е. развивающаяся только в психических областях мозга. Мы видели выше целый ряд гомологичных с ним заболеваний, корни которых нужно искать в аппаратах материального обмена, обмена веществ и патологической внутренней секреции, каковы неврастения и ипохондрия, а также депрессия Ланге, зависящая от мочекислого диатеза.
Переходя теперь к периодическим круговым и альтернирующим психозам, я приведу старый пример такого рода, описанный еще Пинелем. Речь идет о больной, у которой психоз принял характер периодизма: „шесть месяцев она находилась в большом действии (агитации), непрерывно бегая, выдумывала пустые и смешные мероприятия, в другие же шесть месяцев была очень глупа, в страшном отчаянии и жестоком влечении к самоубийству”. Я взял этот старый пример, как первообраз всех форм периодических заболеваний душевной жизни. Конечно, теперь этот случай Пинеля был бы назван маниакально-депрессивным психозом. Любопытно, что этим маниакально-депрессивным психозом Крепелина современные клиницисты чрезвычайно увлечены и особенно наши русские психиатры, причем с одной стороны стараются как бы оградить чистоту этого психоза, а с другой стороны под влиянием кажущейся широты понятия этого психоза к нему присоединяют много симптомов, ничего общего кроме периодизма с ним не имеющих. Так, например, проф. В.П. Осипов, говоря о циклотимии, которую он относит как разновидность к циклофрении (соответственно маниакально-депрессивному психозу) пишет: „это заболевание в течение десятилетий поглощалось неврастенией и отчасти истерией”. А профессор Каннабих все вышеописанные мною формы периодической неврастении и такой же ипохондрии считает за „рудиментарные случаи маниакально-депрессивного психоза”.
Возвращаясь к случаю Пинеля, спрошу, кто из современных психиатров не подпишется под этим трактатом, как точным примером одного из видов периодических, альтернирующих и круговых форм патологического периодизма душевных расстройств? Других примеров приводить не буду, ибо их очень много и они точно в настоящее время описаны, что повторение их было бы излишне и взяло бы много места. Пользуюсь, однако, случаем, чтобы высказать свое мнение о Крепелиновской концепции маниакально-депрессивного психоза. Крепелин, его школа и множество современных психиатров считают, что этот психоз — своеобразное неизлечимое и беспросветно длящееся сумашествие или, точнее, слабоумие. Я никогда не был с этим согласен, ибо часто наблюдал у таких больных светлые промежутки и при этом не только просто “intervalla lucida”, но „intervalla lucida rectificatissima”, как выражается Реджис. А проф. Крепелин полагает, что в этих „intervalla lucida” все-таки можно доказать наличность неполного восстановления умственных сил, т.е. слабоумие различных степеней. В своей работе еще в 1898 году я писал: „Можно думать, что колебания телесных и душевных функций представляют собой только видоизменение обычного ритма в жизни организма, все автоматические функции которого, как например дыхание, сердцебиение, сон и бодрствование имеют свой физиологический ритм. Описанные выше угнетение и возбуждение наблюдаются у каждого из нас в различных обстоятельствах жизни; отличие их у здоровых состоит в том, что они не переходят физиологических границ и занимают короткие промежутки времени”.
Что касается периодизма у психопатов и невропатов, то у них переход от легких к тяжелым формам несомненен. Периодизм можно найти всюду в невропатологии и психиатрии. Утренние ожесточения тоски у меланхоликов сменяются вечерними облегчениями. Маниакальному возбуждению предшествует период угнетения. Галлюцинаторное возбуждение при Amentia нередко сменяется stupiditas. Все или почти все нервные болезни в ходе своих клинических картин дают периоды возбуждения и угнетения и очень часто светлые между ними промежутки (“intervalla lucida”).
Мы можем такой невротический ритм наблюдать не только в вышеописанных картинах неврастении, ипохондрии, циклотимии и проч., но даже в лихорадочном бреде, а равно при amentia, dementia praecox со всеми ее видами, при паранойе, прогрессивном параличе и т.д. Взрывы так называемой delire d’emblee при разных формах интеллектуальных душевных расстройств и так далее — во всем этом арсенале можно с точностью установить патологический периодизм. Благодаря чисто патологическому ритму возбуждения и депрессии чередуются в течение всей жизни у душевно и нервно ослабленных субъектов. Так называемые периодические психозы представляют наглядный пример периодичности телесных и душевных — положительных и отрицательных комбинаций в нашем существе. „Как отрицательное и положительное в философии и математике считаются величинами равноценными, так и в душевной и телесной жизни человека всякому плюсу отвечает свой минус”. Вот мысли, высказанные мною еще в 1898 году, которые имеют все свое значение и сейчас. Дополним вышеописанную картину патологического периодизма таким же периодизмом в чисто невпатологических случаях.
1. Кто не знает morb. Adams-Stockes?
Периодически среди полного видимого благосостояния сердце начинает давать минимум ударов. Предсердия сокращаются в должном темпе, а систола желудочков происходит после 2–3 сокращений предсердий. Иногда при этом бывают обмороки. Проходит некоторое время, и больной получает нормальный жизненный ритм. Но нередко, впрочем, бракикардию сменяет такая же временная тахикардия. Говорят, что при этой болезни мышечный пучок Гиса, находящийся на границе предсердия и желудочка, не получает в это время должного нервного импульса. Такой периодизм повторяется у этих невропатов много раз.
2. Укажу на периодические акропарэстезии в пальцах рук.
Напомню о периодических приступах перемежающейся хромоты. Нечего говорить о периодическом запое, об эпилепсии всех видов и т.д. Скажу о периодической астазии-абазии, больной не может ходить, но может в кровати владеть своими конечностями, может прыгать, может хорошо ползать, но идти правильною человеческою походкою в вертикальном положении тела он не может: у него как будто осталась походка четвероногих предков. Это периодически повторяется совершенно неожиданно.
3. Приведу, наконец, последний пример, чрезвычайно редкий, но прямо изумительный. Речь идет о периодических параличах всех четырех конечностей с потерей мышечной электрической возбудимости, причем мышцы как будто мертвые. Нервы при возбуждении током не дают никакого сокращения мускулов. Впервые такой случай описан был в 1855–56 гг. Вестфалем, другой случай описан Гольдфэмом (Варшава), и, наконец, последний мне известный и особенно поразительный описан во время последней войны учеником Гиллейна и Барэ. Вот этот случай.
Около полуночи периодически уже в течение нескольких лет у здорового солдата возникают сразу параличи рук, ног и даже всего туловища. Согнуть и разогнуть туловища не может. Ноги и руки как плети. Никакой электрической возбудимости. Ни встать, ни перевернуться в кровати не может. Поставленный на пол как манекен обрушивается всем телом и падает как инертная масса. Сухожильные рефлексы потеряны, кожные целы. Голова и шея подвижны. Исследован был в виду предполагаемой симуляции тщательнейшим образом по ночам. Проделаны все исследования до исследования крови и церебоспинальной жидкости, и нигде никаких изменений не было найдено. Что за формы? Они предположили какую-то перемежающуюся инфекцию. Я предполагаю, что это периодический парез по типу Вестфаля вследствие падения жизненных функций. Замечательно, что эти приступы днем сразу проходят. С 16-летнего возраста эти приступы у него возникают только зимою, но никогда не было их летом. Подчеркиваю этот факт, к нему возвращусь ниже.
Не буду утомлять внимания читателей: примеров периодизма в нервных функциях можно еще указать немало.
Вот какова картина патологического периодизма. Раздумывая над нею 25 лет назад, я пришел к выводу, которому дал такую формулу.
Во-первых, существует, очевидно, какая-то генетическая связь между формами патологического периодизма и существует, по-видимому, незаметный переход от периодической неврастении и психастении к периодизму в психопатологии. И дальше этот патологический периодизм является только обострением и углублением периодизма и у нормальных, здоровых и особенно, как упомянуто, у талантливых, богато одаренных натур и у гениальных людей — поэтов, художников, ученых. Таков периодизм приливов и отливов настроения, подъем и падения в течении идей и творчестве. Примеров можно найти множество — Гете, Пушкин, Байрон, Кант, Шиллер, Лев Толстой в особенности и т.д. засвидетельствовали это в автобиографических отрывках своих произведений, и особенно в частных письмах и проч. И то, что у здоровых именуются приступами временного безделья, временным падением работоспособности, отсутствием соответствующего настроения, а у поэтов — отсутствием посещения их музами, то у невропатов и психопатов принимает характер болезни с длительными патологическими фазами периодизма до неизлечимого периодического помешательства включительно. Спрашивается теперь, как объясняет наука сущность самого механизма такого ритма и таких периодических интервалов в жизненных функциях организма и душевного мира у здоровых и больных людей.
В настоящее время единогласно сводят все эти явления на таинственные перемены в функциях внутренней секреции, на несомненный периодизм функций криптогенных желез и вообще на какие-то периодические интервалы всех реакций материального обмена веществ в нашем организме. Должен сказать, что на протяжении всей моей клинической деятельности все это с тем или иным успехом обсуждалось в науке множество раз. Указывалось в конце концов на периодизм в работе наших сосудодвигательных нервов и т.д. Нечего говорить, что конечная причина патологического периодизма несомненно кроется в периодизме материального обмена веществ, в периодизме явлений внутренней секреции и в периодических фазах деятельности сосудов. Но сам этот периодизм должен иметь свою причину. И вот меня еще в 1897–1898 гг. особенно заинтересовала гипотеза о возникновении периодизма вследствие атмосферных, магнитных и др. влияний. Левенфельд, опираясь на целый ряд указаний старых авторов, также отмечал влияние на нервную систему падения атмосферного давления, напряжения земного электричества и т.д. Были попытки связать явления периодизма эпилепсии с космическими явлениями. Доктор Н.М. Нижегородцев на одном из Пироговских съездов высказал ту мысль, что „внезапность взрывов болезни (периодический психоз) и прояснения душевной сферы наводит на мысль о влиянии каких-то метеорологических факторов на больного”. Я сам за многолетнюю деятельность убедился, что мы мало уделяем внимания теллурическим и космическим влияниям на нашу жизнь. Вот почему как в 1898 году, так и сейчас я подчеркиваю эту мысль. Оставляя пока речь о внутренней секреции, как факторе периодизма до следующих очерков, остановлюсь только на возможных теллурических и космических влияний на него, ибо в некоторых, по крайней мере, случаях, самый механизм проявления патологического периодизма в такой мере парадоксален и загадочен, что наших обычных предположений о биологических функциональных причинах, по-видимому, недостаточно. Невольно давно возникла мысль, высказанная еще в далекие времена, не играет ли в самом деле при этом роль те забытые теллурические и космические “влияния”, которые когда-то назывались “influences siderales” и которые теперь можно назвать колебаниями лучистой энергии.
И вот эта мысль, которая почти 25 лет назад была для меня робким предположением, высказанным с известными оговорками и указаниями на давнишние литературные данные по этому вопросу, в настоящее время может опереться на интересные эксперименты, за объяснениями которых биология прямо уже обращается к физике и находит в ней надежные толкования.
Перехожу к этим новейшим экспериментам, которыми, по моему мнению, превосходно обрисовывается значение теллурических и космических факторов для жизни нашей нервной системы и организма вообще. В №71 «Press Medical» за 1920 г. помещена статья доктора Лепренса под заглавием «L’election cellulaire», в которой имеются ценные для затронутого мною вопроса указания на эксперименты докторов Абрамса, Рено и Меньона.
К сожалению, подлинных работ этих последних трех авторов, по состоянию нашего книжного рынка, я достать не мог, но сущность их, как увидим, превосходно передана Лепренсом.
Начнем с давнишних фактов.
В 1845 г. В этюде «Phenomenes odiques…» Райхенбах, как известно, писал о свечении полюсов магнита. Он будто бы при некоторых условиях заметил, что полюсы магнитов издают легкий, но мягкий свет. По состоянию тогдашних воззрений он назвал это явление одизмом — истечением. Исследования его никто не подтвердил, и оно было забыто: упоминали о нем спириты и последователи учения о животном магнетизме. Но тот же Райхенбах сообщил и еще об одном явлении — будто некоторые лица беспокойно спят, если их головы направлены на запад и, наоборот, хорошо спят, если кровать поставлена в направлении с севера на юг, когда голова спящего направлена к северу. Должен сказать, что старым детским врачам это было давно известно: в этом случае им помогал простой эмпиризм, причем индивидуальное наилучшее для сна положение головы ими допускалось разное, а не непременно на север. В последние годы мне не раз приходилось встречать также указание в литературе, что некоторые лица худо спят, если недостаточно осведомлены относительно их изголовья по отношению к странам света. Может быть, все это побудило Абрамса поставить следующие опыты: он помещал исследуемого субъекта на широкую полосу алюминиевой жести, положенную прямо на землю, и посредством изолированной проволоки соединял эту полосу с водопроводной трубою. Заставляя субъекта повернуться головою лицом к востоку, он производил тщательную легкую перкуссию границ печени и сердца, затем поворачивал того же субъекта в направлении с севера на юг и опять через некоторое время тщательно в одной точке положения туловища определял такою же перкуссиею границы тех же органов. И вот что он получил: при положении с севера на юг границы печени уменьшились по сравнению с положением на восток иа 2–3 сантиметра, а границы сердца тоже уменьшались на 8–10 мм. Убедившись многократными опытами в точности этих данных, он видоизменил опыт. Предполагая, что в указанных случаях на перкуссию влияет напряжение земного магнетизма, он заменил влияние последнего обыкновенным большим магнитом и получил те же результаты. Если он приближал магнит к голове субъекта, лежащего вначале в положении на восток и определял границы сердца и печени, то при приближении магнита к голове того же субъекта в положении с севера на юг получил, что тупость также уменьшилась, как в опытах первого рода.
Другие опыты Абрамса показали, что висцеральные рефлексы (к сожалению, в статье Лепренса не указано, о каких рефлексах идет речь) достигали максимума своих реакций при всех источниках электромагнитных влияний — при положении субъекта на восток. Итак, в его опытах магнитные влияния оказались очень ясно деятельными по отношению к перкуторной тупости органов и особенно к реакциям, подчиняющимся действию блуждающих нервов.
Д-р Рено своими многочисленными экспериментами этого рода вполне подтвердил исследования Абрамса. В этих экспериментах мы видим полнейшую аналогию между действием магнита на наши органы и их деятельность с действием того же магнита на катодные лучи в трубке Крукса или действием магнита на спектр ртути в экспериментах Дж. Дж. Томсона. Эти факты — из области чистой биологии и из области чистой физики — невольно на наводят на мысль, не стоим ли мы тут действительно перед проблемою тождественного электронного строения не только материального мира вещей, но и живого организма. Невольно напрашивается мысль, вытекающая из закона Дальтона и высказанная Максвеллом в 60-х годах об единстве формы и единстве сущности всех атомов вселенной (теперь можно вместо атомов поставить электрон), которые всюду и везде тождественны, и только различные их сочетания в химических элементах и вещах дают такое разнообразие предметов и явлений природы (и живых организмов, прибавлю я). В самом деле, мы не видим разницы между явлениями влияния магнита, в опытах Абрамса и Рено, на ход чисто биологических реакций, и с другой стороны, в опытах физиков Томсона и Крукса, влияния магнита на катодные лучи в круксовой трубке.
Вот почему Абрамс и Рено ставят такие положения:
1. Явления физиологические суть явления электронной энергии.
2. Явления патологические суть также явления электронной энергии при нарушении ее равновесия.
3. Электронная энергия в здоровом состоянии и та же энергия в больном организме представляют неизбежно различные вибрации, т.е., изменение вибраций в смысле количества, и в смысле их архитектоники.
Итак, эксперименты Абрамса, Рено и вытекающие из них выводы о теллурических и космических факторах невольно побуждают меня перенести их выводы на объяснение патологического периодизма. Я не хочу сказать, что в наших случаях патологического периодизма влияют только одни эти факторы на наши биологические явления в обмене веществ, но что и они между прочим влияют — это для меня теперь не подлежит сомнению.
Конечно, встает вопрос, почему фазы ритма патологического периодизма слишком велики по сравнению с ритмом нормальных физиологических функций, или почему периоды эти занимают так много времени?
Мы можем дать этому факту следующее чисто биологическое объяснение. Продолжительность фаз патологического ритма не есть нечто необычное в биологии, ибо наши невропаты-циклотоники, как люди больные, уже не обладают жизнью нормального типа людей; они повторяют в своей периодизме периодизм низшей жизни — периодизм, являющийся напр., у спячных животных обычным физиологическим явлением, таким же, как у нас сон и бодрствование.
Ведь жизнь нашей планеты имеет три типа: 1) Тип постоянной или беспрерывной жизни. 2) Тип периодической, осциллирующей жизни, состоящий из двух фаз — угнетения и возбуждения. 3) Тип латентной (потенциальной) жизни или скрытой жизни. Эти три типа жизни на земле особенно хорошо очерчены были еще Клод Бернаром. Остановимся на них.
1-й тип жизни — постоянный, свойственный человеку и высшим животным, в сущности есть короткий по времени ритм жизненных колебаний, сливающихся для нашего непосредственного восприятия в одну как будто непрерывную линию. Это далеко не так: в ней имеются поднятия и опущения. Метроном дает нашему уху раздельные удары только до 16-17 в минуту, а при учащении удары сливаются в одну ноту, которая и звучит беспрерывно, симулируя как будто непрерывную ноту. Так и наша, по виду непрерывная, жизнь распадается на ритмический ряд колебаний.
2-й тип жизни — это осциллирующий, периодически разделенной на две фазы, а именно такова жизнь спячных животных. Кому не известно, что в период спячки жизнь их есть vita minima и противоположна той жизни, которая бьет у них ключом в другой, бодрствующей фазе. Не то ли мы видим у наших невропатов циклотоников и циклотимиков? У них решительно тип жизни есть тип жизни эти спячных животных. Круговые периодические — неврастения и психастения — повторяют как раз эти две фазы жизни спячных животных.
3-й тип — это латентная жизнь, какова жизнь спор, зерен растений и, наконец, возьмем для примера — жизнь искусственно замороженной лягушки. Жизнь в этих случаях замерла и не проявляется, пока ей не будет дана другая среда, тогда делается явной и полной. Не то ли мы видим в некоторых, правда редких, случаях истерической летаргии? Но еще более поразительное сходство — замирание жизни при dementia ргаесох. Тут у субъекта умственный мир уходит от внешней жизни и замыкается все теснее и плотнее вглубь себя. Наконец, настает момент, когда мы видим перед собою субъекта, погрузившегося в полную психическую ночь. Но этот угасший мир иногда вдруг оживает и, как утихшая сопка начинает извергать пар, так и дементик иногда вдруг заговаривает, иногда продекламирует какие либо стишки, прочитает молитву, сообщит даже кое-какие школьные книжные сведения... и затем через некоторое время опять замирает, опять являет латентную психическую жизнь. Вообще патологический периодизм, по моему мнению, повторяет этот физический ритм двух последних видов жизни и в сущности не являет собой нечто новое, а изменяет только естественный здоровый ритм.
Вот эту мысль мы можем подкрепить некоторыми относительно новыми чисто биологическими фактами.
1) Рихард Гертвиг описывает особый периодизм в жизни protozoa. Инфузорная туфелька как раз дает в своей жизни периодически наступающие фазы угнетения. Она в этой фазе принимает шарообразную форму, перестает двигаться и совершенно по виду замирает. Но проходит известный период времени, и этот шар сразу оживает, принимает свой вид туфельки и продолжает жить до следующего замирания.
2) Проф. Казанского Университета В.Н. Болдырев в 1914 г. оповестил о новом, открытом им биологическом явлении своеобразного периодизма в секреции пищеварительного аппарата. Он отметил медленный и характерный периодизм. Вне акта пищеварения, без приема пищи внезапно, как бы в виде взрыва, начинается усиленная секреция пищеварительного аппарата, которая длится 20–30 минут, и утихает. Но через некоторое время опять возникает и т.д., таким образом, представляя независимый от пищеварения своеобразный периодизм с значительными интервалами времени. С периодами этой секреции — что особенно интересно — совпадают перемены в обмене веществ, в выделениях и проч. Болдырев называет этот период — новым биологическим фактом. По моему мнению, этот ритм, открытый Болдыревым, может быть прототипом патологического ритма у наших циклотоников. Может быть, у них как раз ритм биологических колебаний имеет длинные по времени фазы.
Наконец, мы подошли к самому интересному эксперименту Меньона, о результатах которого он сообщил в 1920 г. в Sоciete dе Biologic. Выводы же, которые он делает из своих наблюдений, как увидим, еще больше, или во всяком случае не меньше, чем эксперименты Абрамса, побудили меня говорить о теллурических и космических факторах, как возбудителях периодизма при нервно-психических расстройствах. Исследуя обмен веществ у животных в течение года, он получил следующие результаты: максимум обмена проявляется не во время самых низких температур в Природе, как бы следовало ожидать, а в период температур средних, минимум же обмена как раз отвечает температурам крайним в природе, т.е. он наблюдается в самое жаркое и в самое холодное время. Помимо всяких иных соображений Меньон делает такое построение для объяснения этого явления. По-видимому, говорит он, в этом случае имеет значение периодизм в специальных излучениях солнца, а может быть и других светил, которые достигают до нас то в большем, то в меньшем количестве. Очевидно, что в этом случае имеет влияние и путь земли в своей эклиптике, и что умеренные температуры весною и осенью очевидно несут какие-то, таинственные пока, космические излучения лучистой энергии. Может быть, прибавляет Меньон, солнечная лучистая энергия в известные периоды разно влияет на жизнь электронов и изменяет тяготение, сцепление или другие условия их жизни. Может быть, также имеются такие космические и теллурические излучения, которые в разное время различно влияют на сцепление электрон в самом ядре атома. Относительно последнего, т.е. ядра атома, я прибавлю, что действительно теперь предполагается в ядрах атома, а следовательно, как я думаю, и в ядрах живых клеток — некоторое кратное магнитного количества, которое а физике называют магнетоном — (Kernmagneton) (no Rutheriord’y). Может быть, этот магнетон ядра изменяет свое напряжение и вызывает изменения в слоях строения атома.
Меньон подчеркивает дальше, что специально обильные излучения солнца и других светил бывают весною и осенью, когда наблюдается и максимум обмена веществ. Не стоит ли в согласии с этим то обстоятельство, что фазы патологического периодизма у некоторых наших больных совпадают с периодами максимума обмена веществ? Так напр., мой первый больной заболевал как раз в нюне и в конце ноября, а некоторые другие авторы наблюдали заболевания прямо в июне и январе, т.е. в периоды максимума и минимума обмена веществ. Дальше Меньон еще прибавляет, что наибольшим лучистым влиянием обладают некоторые годы. Может быть, периодизм связан с 10-11 летним периодом наибольшего количества солнечных пятен. Периодизм урожаев фруктов и злаков и периодизм возникновения эпидемий Меньон также относит к этому физическому периодизму, хотя все это нуждается в дальнейших исследованиях.
Какие же, наконец, эти излучения?
С тех пор как опыты Крукса в 1873 г. увенчались установлением катодных лучей, а физика признала их за 4-й вид материи, именно лучистый, не может быть сомнения, что в нашем периодизме суть в излучении лучистой материи, о котором мы и говорим все время. С тех пор как опыты Герца установили тождество электричества со светом и с тех пор, наконец, когда сущностью материи признаны электроны двух разных знаков, не может быть сомнения, что излучения — это тот или иной ритм колебаний теллурического и космического электричества. Периодизм этого потенциала, по-видимому составляет также и жизненный ритм всей мировой лучистой энергии. Современная механическая физика, представителем которой можно назвать берлинского профессора Планка, признает, что лучистая энергия обнаруживает акты деятельности не беспрерывно, а отдельными порциями, целыми квантами, как говорили мы выше.
Я боюсь, что может быть с моей стороны несколько смело говорить о таких специально тонких вопросах современной физики; но все-таки я не могу удержаться, чтобы не процитировать следующего факта, приводимого другим физиком, именно Винером. Он указывает, что чувствительный прибор с горизонтальным маятником Робер Пошвица записывает такие колебания, идущие неведомо откуда, которые дают совершенно неожиданные в своем ходе “периоды”, разъяснения коих, по выражению Винера, может быть обещают нам раскрытие соотношений глубочайшей важности (подчеркнуто мною).
Ко всему сказанному я прибавлю свои соображения.
Отметим еще, что земная кора вечно дрожит, как в лихорадке, что земля, как выражаются некоторые, “дышит”, фазы этого дыхания очень велики, что биосфера на земле, составляющая минимальный слой живой земной коры, всецело связана с ритмом дыхания земли. Дальше, наша земная атмосфера, по выражению нашего знаменитого химика Менделеева, есть огромная химическая и физическая лаборатория, в которой свои фазы всяких колебаний. Мы живем, следовательно, среди огромного вечного невообразимого периодизма этих двух величайших факторов жизни нашей планеты, держащих ритм нашей жизни в пределах таких колеблющихся пружин, игнорирование которых нами, врачами, только потому простительно, что мы слабые физики и химики. Дальше физика нам говорит, что вокруг каждого из нас и внутри нас свирепствует вечная буря частиц: молекулы кислорода летят со скорость 0,5 версты в секунду и больше. Мы потому только не чувствуем этого хаоса движений, что последние управляются действительно законами хаоса, т.е. законами случая, и не расстраивают по закону резонанса движений наших жизненных функций. Ну, а представим себе, что у невропатов нервная система сама дает эти хаотические движения и случайно они совпадают с общим движением частиц лучистой энергии, мчащихся со скоростью пушечного снаряда — ужели это совпадение проходит безнаказанно? Вот почему не один только обмен веществ сам по себе, не одна только внутренняя секреция, не одни только фазы ваго- и симпатикотонии сами по себе — суть источники и здоровья и болезней, а соответственно темпу и качеству их жизненного ритма нужно предполагать еще и названные нами физические причины окружающего нас мирового периодизма.
Если еще совсем недавно мы довольствовались только такими положениями, что vena portarum est fabrica malorum, то теперь может быть уже настало время изучать не только чисто биологические явления нарушения жизненного ритма обмена веществ и качества соков, но и пришло уже время, когда нужно знать, почему и как изменился самый их ритм. И нет ли, или, вернее, не бывает ли в самой природе нашей прекрасной Земли, в самих условиях ее планетной и мировой или космической жизни — каких-либо явлений, которыми и обусловлен значительный и тяжкий багаж периодизма в симптомах невропатологии и психиатрии?
Нам, невропатологам и психиатрам, между прочим известны две формы болезней, которые прямо связываются с отсутствием солнечного света. Полярные ночи далекой окраины Якутской области породили эхолалию и эхокинезию, формы известной под именем “мерещенья”, клиническое проявление которого сказывается у больного неудержимостью в подражании чужой речи, чужим движениям. Другая форма, я бы сказал, — прямо напоминает оцепенение инфузории-туфельки, а именно: матросы на кораблях, плавающих и зимующих в полярных водах, иногда впадают в какое-то глубокое угнетение, так сказать оцепеневают, и их лечат тем, что целыми днями держат перед пылающим очагом.
Все другие возможные влияния лучистой энергии на нашу жизнь пока ждут своих наблюдений.
1. Итак, проследив клинический ход патологического периодизма в симптомах нервных и душевных расстройств, мы можем сказать, что почти все неврозы и психозы склоны к проявлению патологического ритма и явного периодизма в своем течении.
2. Источник этого патологического ритма кроется в необъяснимых пока колебаниях химизма в нашем материальном обмене веществ и в процессах внутренней секреции. При таком патологическом темпе всех реакций организма, очевидно, развиваются патологические продукты обмена, которые действуют то как возбудители, то как депрессоры, соответственно своей химической природе (этот вопрос в настоящей статье оставлен без рассмотрения).
3. Имеется большое основание полагать, что такой периодический периодизм порочного обмена веществ (паракатализ) есть удел вырождения невропатий и психопатий всех видов и степеней.
4. Как мы видели, имеется большое основание предполагать, что их ритм и длительный периодизм в материальном обмене веществ и, следовательно, в ходе нервных и душевных функций в числе других, пока не объяснимых условий, влияют какие-то теллурические и космические колебания в жизни лучистой энергии.
5. Многообразие в проявлении патологического ритма и переход от чисто невропатологических к психиатрическим симптомокомплексам зависит, во-первых, от степени тяжести наследственного предрасположения, и, во-вторых, от “locus minoris resistentiae” тех или иных этажей, областей и центров спинного и черепного мозга. Поэтому в одном случае мы видим периодический паралич (форма Westphal и др.), в других случаях, мы наблюдаем периодические неврастении, психастении и ипохондрии разных степеней, и в третьих, наконец, разнообразные формы периодических душевных расстройств.
В виде особого приложения считаю полезным упомянуть о работах R.M. Marshall’а и Profess. E. Dupre.
К моему удовольствию, в работах этих авторов я нашел полное подтверждение высказанных мною мыслей еще в 1897–1899 гг. (op. cit.). У первого автора приведено 17 случаев многолетних периодических возбуждений и депрессий — у слабоумных (dementia secundaria), у органических слабоумных (p. progress), у имбецилликов (врожденно слабоумных и у параноиков). Он в объяснение этого периодизма допускает альтернирующее нарушение молекулярной структуры нервного вещества.
У Dupre мы встретили следующую мысль: у многих дегенерантов существует темное, но постоянное эхо в душе или в виде тягостной синэстезии или повышенной синэстезии, что можно назвать первую эатимиею, (от греч. thymos — страсть). Соответственно той и другой форме самочувствия мы находим следующие клинические явления: все реакции душевного мира периодические или подавлены, или повышены, а потому и характер и поведение таких больных носят соответствующий оттенок. Мы видим или медлительность, атонию, инертность или подвижность, суетливость, импульсивизм, необузданность и т.д.
Оба автора также подтверждают, что такого рода субъекты переживают три состояния в своей жизни:
1. Ряд возбуждений психомоторного типа и чувственного тона.
2. Ряд депрессий психомоторного аппарата и чувственного тона.
3. Светлые промежутки, когда ни того, ни другого рода нарушений не бывает. Такое состояние есть нормальное.
1 Юбилейный сборник «Общ. Научной Медицины и Гигиены». Харьков, 1898 г. «Периодическая усталость (леность, апатия) и периодические психозы».2 В свое время в своей работе “Психиатрические очерки” («Психиатрическая Газета» за 1916 и 1917 гг.) я ответил проф. Каннабиху приблизительно так, что “крепелиновская концепция” и моя мысль об “отрицательном и положительном” в сущности ничего нового не представляют, ибо периодизм меланхолии и мании известен со времен древних греков, а мы только расширили эту идею.| Передвижная Выставка современного изобразительного искусства им. В.В. Каменского | ||
| карта сайта |  | главная страница |
| исследования | свидетельства | |
| сказания | устав | |
| Since 2004 Not for commerce vaccinate@yandex.ru | ||