С весны по осень не было на Тереке ни капли дождя. Всё выгорело... И Терек из производящего района неожиданно стал потребляющим. Запасов продовольствия оставалось только до зимы.
Тревожное настроение усиливалось кошмарными вестями с голодающего Поволжья. Требовалось огромное напряжение воли и находчивости, чтобы предотвратить панику...
В разгар борьбы с голодом, беспризорностью и усилившимся бандитизмом к нам в Пятигорск пришёл Велимир Хлебников.
Как-то в начале октября 1921 г. захожу поздно вечером в информационный отдел Роста. В общей комнате, у рабочего стола на табурете сидит в позе и облике Христа с картины Крамского — незнакомец. Рваная солдатская шинель, на босых ногах опорки, в белье, но без костюма...
— Простите, вы как же сюда попали? — спрашиваю.
— Меня пригласил сюда товарищ. А сам пошёл за сахаром и молоком...
Около, на столе, действтелъно стоял чайник с кипятком, и лежал белый хлеб.
Входит завинформацией тов. Нейфельд с кувшинчиком молока и с арбузным медом на блюдце...
— Как же так, — говорю — сами вы, товарищ, вывешиваете объявление, что отдел секретной работы, а тут вдруг...
— Но ведь я тоже работник Роста и Центропечати, — отвечает за Нейфельда странный гость. — Был в Персии и Баку. В Баку работал по агитации и пропаганде... Ехал в Москву. По дороге ограбили и около Хасавьюрта выбросили из вагона... А теперь вот — видите... — говорит он и беспомощно разводит руками, задевая лежащий на столе сверток каких-то бумаг, оказавшихся всем его багажем.
— Разрешите ваши документы, товарищ!
— У меня не осталось никаких документов!
В недоумении смотрю на Нейфельда... Он отводит меня в сторону и сообщает:
— Это поэт Велимир Хлебников. Трудно узнать, но я узнал... Жаль... Надо что-нибудь предпринять.
Отброшена формальность. Хлебников остаётся пить чай...
Мы уходим в кабинет разбирать ночную сводку.
— А всё-таки, что же делать нам с Хлебниковым?
Предложить канцелярскую работу — профанация... Привлечь к агитации и пропаганде — но как впряжешь в одни оглобли коня и трепетную лань?
Порешили — предложить Хлебникову должность ночного сторожа при Доме печати — благо, по штатам место свободно.
Сообщили В.В. Он принял предложение охотно.
Помню, как удивлена была группа газетных и литературных работников, которая проживала в то время в Пятигорске, когда узнала, что в её среде оказался Хлебников, и в таком странном амплуа — ночного сторожа.
Эта должность давала ему отдельную комнату, паёк и прозодежду.
Помещался Виктор Владимирович в небольшой комнате 2-го этажа, рядом с крытой верандой, окном во двор дома №4 по улице Карла Маркса, где находились объединённые на Тереке Роста, Центропечать, Госиздат и редакции двух газет — «Терек» и «Стенная Роста».
Учреждение снабдило его постелью, выдало ему английские ботинки, брюки с гимнастёркой и шапку.
Так как у него сильно опухли от ревматизма ноги, то его сейчас же удалось устроить на амбулаторное лечение в Кавминвод, а через полтора месяца поместить в одну из лечебниц Пятигорска...
Хуже обстояло с пищей. Паёк выдавался натурой: крупа, мясо, соль, овощи, хлеб. Коммунальной столовой в Пятигорске не было, а в частных — цены были почти недоступны. Двухнедельного жалования хватало не более как на 2–3 обеда. Таким образом, Хлебникову приходилось питаться больше чаем и хлебом. Иногда, но редко — обед у товарищей.
На улицах стали уже подбирать умерших от голода, сначала беспризорных детей, потом и взрослых.
Хлебников понимал ответственность момента и пытался уверить, что он всем доволен, что о лучшем положении не мечтал никогда в жизни:
Днём Хлебников отдыхал или бродил по городу и окрестностям. Ночью — “сторожил” свои большие думы, создавал редкие по красоте и силе образы, расстанавливал по местам своенравные рифмы и всё писал, писал…
Писал он неустанно, но печатал очень неохотно, всё отговариваясь:
— Ещё не готово... Надо переработать.
Особенно ярко встают передо мною две-три беседы с Виктором Владимировичем. Кстати, на Тереке никто не звал Хлебникова его столичным именем Велемир, как никто не звал его и тов. Хлебниковым. Он был для всех Виктором Владимировичем, со многими товарищами он был на “ты”.
Огромный кабинет заведующего Роста, Центропечатъю, Госиздатом и проч. и проч. Шесть окон и стеклянная дверь в углу на балкон, прямо на Эльбрус, который при ясной погоде чётко подступал к Пятигорску...
Лунный свет и потрескивающий огонёк самодельной плиты заливает комнату...
Мы с Хлебниковым пьём чай с арбузным мёдом и полегоньку откусываем самодельные лепёшки...
Нет-нет, да и взглянем на Эльбрус — “двуглавый, величавый”, странно приближенный морозной атмосферой и лунным светом...
Я только что закончил читать Хлебникову на английском языке стихотворение Уитмана... Он очень любил слушать Уитмана по-английски, хотя и не вполне понимал английский язык...
— Да, — говорит он: — Уитман был космическим психоприёмником!
Из всех русских поэтов Хлебников более всех космичен, недаром он так ценил Уитмана.
Он сам говорил — Пушкин потому гармония, что равно принадлежал прошлому, настоящему и будущему.
Исключительная обстановка 1921 года исторгла из него «Кричите, кричите, к устам взяв трубу».
Так пафос революционного действия отображён певцом «Прекрасной дамы» — «Двенадцатью»…
“Заумным” Хлебниковым — «Трубите, кричите, несите!».
Стихотворение написано Хлебниковым в одну ночь для “Недели помощи Поволжью”. Хлебникову-лирику вообще не свойственен грозный бичующий пафос борьбы. Тем ценнее этот пафос в данном стихотворении, ибо он доказывает, что в ответственные моменты поэт бывает с массами. ‹...›
В Пятигорский период Хлебников работал над поэмой «Разин», которую считал законченной и требовавшей только отделки. ‹...›
Говоря о Хлебникове в этот Пятигорский период, необходимо всё время иметь в виду исключительность тогдашнего момента на фоне борьбы со стихийными бедствиями.
В 1921/22 гг. Терек переживал именно такой момент.
В.В. Хлебников пришёл к нам больной и жалкий. Больным он оставался всё время, таким и уехал в начале марта в Москву, но из жалкого он постепенно вырастал во “власть имущего”, ибо являл собою высокий пример того, как должен вести себя человек в минуты всеобщей опасности, сообразно своей природе. Хлебников, сам голодая, пишет — «Трубите, кричите, несите». Несите — не на Терек, где тяжело, а на Волгу, где ещё хуже.
Хлебников, сам голодая, больной ходит по городу и отводит беспризорных в питательные пункты.
В такие моменты он не утрачивает спокойной ясности поэтического настроения, не утрачивает способности созерцания — он даёт нам картины голода среди детей и животных, больше того — даёт пантеистическое описание природы Пятигорья осенью.
Его стихотворения в 1200 экземпляров расклеивались Стенной Роста по всей Терской губернии.
А его тихий голос женского тембра спокойно раздавался на лекциях тогдашнего “Пятигорского университета”, где он читал по разным вопросам.
Спрашивается, могла ли советская общественность не понять и не оценить такого Хлебникова?
Другой вопрос — что она могла сама для него в это время сделать?
Сделала мало... Но готова была сделать всё возможное...
В.В. обладал обширными научными познаниями, но всегда с уклоном к фантастике. Так, он прекрасно знал математику, но выше всего ставил число, которое и писал, как Гете в «Фаусте», с большой буквы. Ритм числа он искал в истории, в экономике и в поэзии…
Будучи основательно знаком со сравнительным языковедением, он является непререкаемым специалистом в теории звуков и строит свою поэзию на законах шума звуков, где гласные — женское начало, а согласные — мужское…
Он вносил много оригинальных мыслей и оценок в этнографию, историю, социологию.
Не знаю, работал ли он серьёзно в области философии, но он был оригинальным мыслителем...
Как-то, узнав от него, что он придерживается строго монистического мировоззрения, я естественно спросил его:
— Конечно, вы идеалист?
— А знаете, что Идиот был последовательным материалистом, точно таким, как и сам Достоевский? И я — безусловный материалист, поскольку признаю единое начало всего существующего: материя распадается на электроны, радио-энергию, психо-энергию, последняя материализуется, и кольцо замыкается. Змея кусает свой хвост…
Я знал, что В.В. очень ценит Ленина. Силу Ленина, как и Пушкина, он видел в том, что они оба чутко припадали ухом к земле и жили равномерно в прошлом, настоящем и будущем.
Но всё же я спросил его напрямик:
— Ну, а как насчёт большевиков и Октября?..
Он ответил словами только что написанного им тогда стихотворения:
И пояснил:
— Было время, и вы только любили и мечтали... Теперь вы засучили рукава, огрубели и обагрили руки кровью... Но ведь сказано: несть бо большей любви, да кто душу свою положит за други своя... Вы это делаете... Может быть, и нам следует делать, чтобы отнять для голодающих хлеб, который безумцы жгут и топят!..
Ещё момент:
Только сейчас биология и медицина открыла значение работы желез внутренней секреции для организма.
У Хлебникова была своя теория “жизнеустойчивости” организма, сводившаяся к тому, что волевым центром организма является солнечное сплетение, управляющее всей лимфатической и нервной системой.
Через 5 лет медицина подтверждает действительно огромную роль поджелудочной железы.
Но лучшим образчиком научной прозорливости и силы поэтического воображения Хлебникова является его статья о роли радио. При Доме печати была приёмная радио-станция. Хлебников по ночам часто заходил на вышку станции и присматривался к её работе. Ценная статья о роли радио — результат этих посещений. ‹...›
Статья «Радио будущего» выявляет нам в достаточной мере Хлебникова как поэта и как фантаста-общественника.
В стихотворениях, в этой статье и в других произведениях Хлебникова этого последнего периода не так чувствуется его заумный стиль. Здесь его мысль является более ясной и чёткой.
Не зная его до Пятигорска, я не могу судить, насколько набрасываемый мною облик В.В. за зиму 1921/22 гг. вообще верен Хлебникову. Но, если принять во внимание тяжелую обстановку этого периода, когда Хлебников находился уже на краю могилы, — приходится поразиться духовной силе этого человека.
А эту силу он воплотил в своих творениях...
У него должно было остаться огромное литературное наследство, судя по тому, что он вывез с собою из Пятигорска, и принимая во внимание им сказанное:
Сорвав курс своего лечения, он выехал из Пятигорска в Москву, чтобы устроить там издание своих произведений.
После Хлебникова осталось ценное литературное наследство, до сих пор не собранное и не опубликованное.
| Передвижная Выставка современного изобразительного искусства им. В.В. Каменского | ||
| карта сайта |  | главная страница |
| исследования | свидетельства | |
| сказания | устав | |
| Since 2004 Not for commerce vaccinate@yandex.ru | ||